– Да пошёл ты!! – человек снова закусил удила.
– Ты так и не понял, – вздыхаю я, – Я трачу на тебя время теперь лишь потому, что считаю, что твои сестры не заслуживают той участи, которая на них обрушится с твоей смертью. Они не будут учиться у человека, который будет причастен к смерти их брата и рода. Ты смотришь на мои предложения как на подачки, а я вижу в них лишь способ сэкономить время вам и себе.
– Ты так и не понял?! – шипит де Суиньга в ответ, – Как только мы выучимся, нас разберут! Как товар! Мы больше не увидимся!
– И что? – интересуюсь я, – Зато вы все трое будете живы. У вас будет надежда. А пока всё, что ты делаешь, на мой взгляд – это просто пытаешься сдохнуть, как и остальные де Суиньга. С «честью». Правда, обманув всех, кому давал своё слово. Твои сестры боятся тебя больше, чем любых других людей в этом мире. Догадываешься, почему?
Для большей «чести», Джакобо де Суиньга на полном серьезе может лишить девушек жизни, чтобы их судьба не могла опозорить род. Поэтому да, Анхелина и Имелда боятся своего брата, но и любят его. Очень полезно иметь такую живую младшую сестру, как у меня. Не только сообщает важные сведения, но и уводит испанок в город, чтобы брат мог спокойно заниматься своими делами. Например: решить вопрос с глупым молодым испанцем.
К сожалению, вопрос будет решен не в интересах рода Суиньга.
– Я брошу тебе вызов, – находит «выход» из ситуации молодой дурак, – Здесь и сейчас. А затем либо заставлю делать так, как мне надо, либо сдохну! Мечей тут нет, японец! Наши шансы будут равны!
Ну вот, какая гениальная идея.
– Что же, давай, – киваю я, – Хотя насчет шансов я бы поспорил…
Здесь нет ничего и никого. Слуга рода отсутствует, пытаясь заработать денег, сестры с Эной на шоппинге, так что дом целиком в нашем распоряжении.
Бой длится почти десять минут. Это в моих планах, Джакобо мне нужен крепко избитым, как минимум внешне. Из-за этого приходится пропускать некоторые его удары, но теперь я пользуюсь защитой Ки. Удары слишком слабого главы рода попросту не проходят. Парень понимает, что происходит, понимает, что теперь он обречен, пытается импровизировать, но ожидаемо не преуспевает, вновь оказываясь на полу. Мой удар гасит его сознание.
Дальше… я сажусь рядом с ним, сосредотачиваясь. Взывая к заемной силе, ожидавшей своего часа. Заемной? Нет. Похищенной, вырванной из умирающего тела уйгура. Последнему «заряду», искушавшему меня долгое время.
Я не хотел его тратить, ни сейчас, ни вообще. Держал этот последний приз на всякий случай, на черный день. Видимо, он сейчас и настает. Испанцы слишком удобны Старым родам, они нейтральный и подконтрольный элемент. Если я их лишусь, кому-то там, в неведомой дали, могут прийти в голову ненужные и опасные идеи насчет меня или моей семьи. Придётся использовать этот младший козырь.
Пусть и таким нетривиальным способом.
Магия, давно знакомая, хоть и редко используемая, прихотливо ложится на сознание и душу Джакобо де Суиньги, меняя его до неузнаваемости внутри, но оставляя прежним снаружи. Диктовать человеческому сознанию невероятно сложно, но вот вмешаться в его работу, подправляя приоритеты, подсказывая, предлагая новые векторы развития? Это другое.
А сознание молодого воина, его жизнь, душа, разум и всё остальное, всё это очень сильно нуждалось в совете. В надежде. В луче света посреди царства тьмы.
Тот, что создал я, был очень ярок.
Он затмил всё.
Глава 6
Лукавство ближних
В семье Кирью не умеют лукавить. Любят? Безусловно, прямо как голодная собака мясо, хоть подобное высказывание касается не всех подряд, а лишь половины семьи, но только если вопрос касается любви. Насчет неумения, оно… врожденное.
Первой ко мне подкатила родная мать, вся такая нежная, улыбающаяся и невинно хлопающая глазами.
– Кира-чан… – чуть ли не с придыханием выдала родительница, – К-как вы там живете, м? Ну, втроем, с Эной? Она же не доставляет вам беспокойства?
– Ока-сан, Эна жива, – сделав вид, что не понимаю, к чему всё ведет, указал на непреложный факт я.
– Ну конечно она жива! – талантливо сделала вид, что не поняла намека мать.
– Живая Эна не может не причинять беспокойства, – сообщил я всем известную вещь.
– Как не больно это слышать маме, но ты прав… – покивав печально, Ацуко прервала свой подкат и куда-то ушла, оставив меня за столом на кухне.
Следующим был отец. Харуо был еще не менее хитер, чем его жена, но отличался стратегическим подходом в запланированных операциях, поэтому, сев за стол и крадя у меня снедь с тарелки, родитель лишь задал несколько бессвязных вопросов из серии «ну как вы там?». На ответный вопрос, почему бы ему не прогуляться и самому не посмотреть, стушевался, пробубнив, что мне целиком и полностью доверяет. Затем ретировался, породив у меня ряд сомнений на тему «а почему он не зашел в гости раньше?».