До этого Элен говорила быстро и с какой-то злой решимостью поскорее покончить с неприятной обязанностью, а тут вдруг стала запинаться, с трудом подбирала слова. Вид у нее был смущенный и настороженный, словно она сама еще не совсем определила свое отношение к событиям, о которых собиралась рассказать.
— Наконец старая леди не выдержала: «Где же он? Куда он пошел?» — «Он сказал, мама, что вернется поздно», — ответила Чармиан, не отрывая глаз от вязанья. Ты знаешь, как ужасно она вяжет. Она уверяет, что унаследовала эту страсть от матери. Тут миссис Шолто буквально набросилась на нее, если можно так сказать о человеке, который почти не шелохнулся и еле слышным трагическим шепотом произносил слова. И все же в этом было что-то жестокое. «Как можешь ты так спокойно сидеть, да еще шутить? Другая бы уже с ума сходила!» — «Какой в этом смысл, мама?» Миссис Шолто сказала что-то о состоянии, в котором был Эван, а Чармиан без всякой задней мысли ответила: «Не думаю, чтобы Эван отважился на какой-нибудь отчаянный шаг».
Тут миссис Шолто не выдержала и закричала, что она не этого боится, просто с ним могло что-нибудь случиться, несчастный случай, наконец, да мало ли что еще, поэтому надо немедленно позвонить в полицию. «Он едва ли поблагодарит нас за это, мама», — сказала Чармиан и снова занялась своим вязаньем. О, как ужасно она вяжет, Клод, — снова повторила Элен, чуть не плача, — что-то бесформенное и корявое.
— Знаю, — успокоил ее я. — Хелена тоже так вязала.
— «А вот и он», — вдруг сказала Чармиан, и мы действительно услышали скрип калитки, потом хруст гравия, громкий стук захлопнувшейся двери и нетвердые шаги по коридору и вверх по лестнице. Миссис Шолто поднялась с дивана, она вся дрожала.
Чармиан крикнула, чтобы она не смела идти к Эвану и оставила его в покое. Но старая леди решительно ответила: «Ну нет, теперь я к нему пойду».
В это время наверху начало твориться что-то невообразимое, словно Эван намеревался разнести дом. Старая леди бросилась к двери, но Чармиан схватила ее за руку: «Нет, нет!»
Я попыталась помочь Чармиан. «Не ходите туда, миссис Шолто, прошу вас, — сказала я. — Чармиан лучше знает, что надо делать».
Но та упрямо твердила, что должна видеть своего сына — она мать. Чармиан кричала ей, что именно поэтому ей не следует его видеть, она должна остаться здесь. А потом Чармиан сказала, что сама пойдет к нему.
Это была ужасная сцена, и я просто перепугалась. Старуха наконец сдалась, закрыла лицо руками и промолвила: «Да, да, ты права. Я мать, и поэтому мне лучше не видеть его. Я просто не вынесу этого». Спотыкаясь, она вернулась на свое место на диване и снова взяла в руки иллюстрированный журнал.
Представляешь, она вдруг начала читать вслух, Клод. Я слышала, как она бормочет: «Если ваша кухня выходит окнами в стену соседнего дома, вы можете… оштукатурить стену или выложить ее изразцами…»
Элен внезапно рассмеялась и прижала ладони к глазам.
Я налил ей виски и заставил немного отдохнуть. Затем она продолжила свой рассказ.
— Чармиан встала и направилась к двери, попросив меня остаться: «Он уже проделал это один раз, это у него что-то вроде игры. Он называет ее “в ожидании рокового момента”. Тебе не стоит идти туда, это не очень приятное зрелище». Но, разумеется, я пошла.
Когда мы поднялись по лестнице, в комнате Эвана уже все стихло. Это была какая-то зловещая тишина.
Чармиан распахнула дверь и громко, строгим голосом произнесла: «Что все это значит?»
Тут Элен прервала свой рассказ и посмотрела на меня.
— Сейчас будет самое ужасное.
— Поскорей договаривай и покончим с этим.
— Эван лежал на полу. Он посмотрел на нас, когда мы вошли. В комнате был полный разгром: занавеси с окон сорваны, простыни и покрывало изодраны в клочья и засунуты под кровать. В углу громоздились сваленные друг на друга стулья, а на самом верху — этажерка. Повсюду валялись книги. Ковер был сбит в сторону, и Эван лежал возле кровати на голом полу. Шнуром от халата он зачем-то привязал себя к кровати, затянув петли на запястьях, и еще каким-то непостижимым образом умудрился обвязать себя вокруг пояса. «Так тебе и надо, — сказал он, глядя в упор на Чармиан, — так тебе и надо. Тебе никого не жаль, никого. Вот и получай». Чармиан буквально набросилась на него. Я как сейчас вижу ее: она склонилась над ним, высокая и угловатая, и была похожа на клюющего аиста, когда зло и нетерпеливо дергала за узлы шнура, пытаясь их развязать.
Нам кое-как удалось поднять Эвана, он не держался на ногах и валился то на меня, то на Чармиан, глупо улыбаясь и заглядывая нам в глаза. Я спросила Чармиан, неужели это уже было. Она ответила: да, было, один раз — за день до моего приезда. Тогда она думала, что это уродливая шутка, не более.