— Что вынуждает тебя к этому? Чужестранец повел глазами вокруг:
— По этому поводу я хотел поговорить с тобою наедине.
Айна, не дожидаясь знака Артыка, вышла из кибитки приготовить чай. Ушел и Чары Чаман, якобы, взглянуть на коней. Чужестранец решил, что теперь можно говорить в открытую.
— Артык Балабы, — вкрадчиво начал он, — для простого человека, как ты, и для Эзиз-хана я — Абдыкерим-хан, афганец. Но с людьми, выросшими на городской воде, занимающимися политикой, я не могу откровенничать. Я — государственный человек.
— Разве нельзя открыто вести государственные дела?
— Нет, государственное дело, политика — все равно, что игра в карты. Кто сумеет подтасовать карты в свою пользу, тот и выиграл.
— Так... Но какое же я имею отношение к государственным делам?
Абдыкерим-хан ближе подсел к Артыку. — Когда в жизни народа происходят такие перемены, ты можешь играть даже большую роль, чем люди политики. Ты — местный житель. Если приезжие не будут опираться на таких, как ты, им не удержаться. Народ скорее пойдет за таким вожаком, как ты, знающим думы дейханства. Да, кстати, спрошу тебя: как ты смотришь на Эзиз-хана?
Артык подметил огонек коварства в глазах Абды-керима и потому ответил сдержанно:
— Ты, наверное, знаешь Эзиза не хуже, чем я.
— Да, я знаю Эзиза. Но мне важно знать твое мнение о нем.
— Разве Эзиз не мог сам поговорить со мной, вместо того, чтобы посылать постороннего?
Абдыкерим-хан с упреком посмотрел на Артыка:
— Артык Бабалы, я не заслужил таких обидных слов. Видно, ты и на самом деле не знаешь меня. Хотя я и меняю подчас свое имя и внешность, но я не из тех, кто способен понапрасну сеять раздоры между людьми...
Правда, ты простой человек, и обижаться на тебя нельзя. Но чтобы ты понял, почему я спрашиваю тебя об Эзиз-хане, я откровенно скажу тебе свое мнение о нем. Эзиз— деспот, который думает только о себе и ни с кем не считается. Ему нельзя доверять. Если он утвердится, то совсем забудет народ. Не думаю, что он кого-либо пожалеет, если ему станут поперек дороги. Я опасаюсь и за твою жизнь. Поэтому тебя нельзя мешкать, нельзя упускать удобного случая. Скажу прямо: не Эзиз, а Артык Бабалы должен быть предводителем народа.
Артык понял, что Абдыкерим-хан хочет заставить откровенно высказаться его самого, и ответил насмешливо:
— А Эзиз-хан согласится на это?
— Если не дашь подзатыльника, и ребенок не послушается.
— Ты считаешь, что у меня кулак сильнее, чем у Эзиза?
— С помощью Абдыкерим-хана ты не только Эзиза, но и Ораз-Сердара сможешь свалить.
— А в Абдыкерим-хане я должен видеть государство афганцев?
— Нет, более сильное государство. Скажу только тебе: в Абдыкерим-хане ты должен видеть Великобританию.
— Велик... брит?.. Не понимаю.
— Англию.
У Артыка волосы зашевелились на голове. Расстрел бакинских комиссаров встал перед его глазами. Он в упор посмотрел на английского шпиона:
— Ты за кого меня принимаешь?
Несомненно, Абдыкерим-хан заметил угрозу и негодование в глазах своего собеседника. Несмотря на это, он еще ближе пододвинулся и невозмутимо продолжал:
— Артык, я сказал тебе, что времена меняются. Поэтому и карта земли должна измениться. Тебе известно, что Закаспийский фронт держит английская армия. Присоединение к английской карте твоей туркменской земли и всего Туркестана вполне возможно.
Артык хотел было что-то возразить, но Абдыкерим-хан поднял руку:
— Подожди немного. Вот что я хочу сказать тебе: твой народ может завоевать национальную свободу только с помощью Англии. Подумай и...
Артык перебил Абдыкерим-хана:
— И думать нечего. Волк с овцой не пьют из одного колодца. Видели мы на индусах английскую свободу. Они у англичан вроде тех мулов, что таскают на своем горбу их пушки и пулеметы. Сто индусов не смеют пройти мимо англичанина со стороны солнца. Уж не такую ли свободу собираются они дать туркменам?.. Нет, с англичанами мы никогда не станем друзьями! Лучше умереть, нежели питаться объедками собаки.
Но Абдыкерим-хан не обиделся на слова Артыка, а заговорил еще ласковее. Он рассказал, что английские войска пришли в Закаспий по приглашению ашхабадского правительства, что Дохов подписал в Мешхеде с генералом Маллесоном договор и что в силу этого договора англичане считают своей обязанностью помогать народам Средней Азии.
— Артык Бабалы, — говорил он, — я знаю, что ты не глуп. Это судьба, которая сильнее тебя. Не отворачивайся от счастья, которое само идет к тебе в руки!