Тарли был так чувственно нежен, когда невесомо касался моей спины, проводя по ней тыльной стороной ладоней. Был так непривычно мягок, когда обводил кончиком языка ареолы моих сосков, что я терялась в ощущениях, не веря в то, что это происходит со мной. Его дыхание, щекочущее прядь волос, упавшую мне на щёку. Его невероятное тепло, заставляющее оттаивать моё заиндевевшее сердце. Он никогда не был таким со мной. И я невольно торопилась поскорее избавить мужчину от одежды, мешающей чувствовать его всего кожей. Тёрлась грудью о торс, скользила пальчиками по возбуждённому члену, ощущая невероятный трепет и восторг от того, какой он нежный на ощупь и твёрдый. Радовалась рваным вздохам в ответ. Это было так удивительно, будто мы впервые с ним занимались сексом. Хотелось смеяться и одновременно выгибаться навстречу в ответ на смелое прикосновение между ног. И застонала, почувствовав, как он скользнул двумя пальцами в моё разгорячённое лоно. Это было так невыносимо сладко! Содрогнулась, готова была кончить от одного только движения пальцев внутри меня.
— Ева! — позвал меня этот садист.
Туман возбуждения не дал сразу среагировать. Дёрнула бёдрами навстречу убранной Мороком руке и капризно захныкала, настолько остро тело хотело продолжения ласки.
— Ева… — выдохнул он мне на ухо, и я присела на его бёдра и нагло потёрлась о возбуждённый пенис. — Ев-а-а… — простонал мужчина укоризненно. — Как ты ко мне относишься?
Морок не был бы Мороком, если бы не попытался воспользоваться ситуацией, чтобы утихомирить свой комплекс неполноценности.
— Возненавижу, если не продолжишь дальше, — прошептала срывающимся голосом и укусила Тарли за шею.
— Скажи… — попросил он как-то очень грустно. — Ты совсем меня не любишь? Я пойму… если…
— Люблю… — выдохнула ему в губы, не желая продолжать этот разговор. — Наверное, именно поэтому я всегда так сильно обижаюсь на тебя, и так сильно переживаю, когда ты задеваешь меня за живое… Но если… ты сейчас… не продолжишь… — укусила его за губу. — То я снова обижусь…
— Это шантаж… — в голосе неугомонного урмыта было столько радости, что я сама невольно в ответ усмехнулась. — Как прикажет тэйалия… — прошептал он мне на ушко и вернул укус в шею.
Вздрогнула, от того, насколько острым оказалось ощущение. И закрыла глаза, когда с пылом мужчина впился губами в мой сосок. Это было так огненно-сладко, что застонала в голос, ощущая, что ещё чуть-чуть, и сойду с ума от наслаждения и желания почувствовать движение члена внутри.
— Милый мой… — шептала горячечно, гладя его по груди. — Мой хороший… возьми меня… пожалуйста… не могу больше терпеть…
— Как скажешь… — ответил он довольным-довольным голосом.
Приподнял меня за бёдра, и, придерживая член одной рукой, другой рукой нажал на мою талию, намекая, что мне стоит поторопиться. Растягивая удовольствие, медленно начала опускаться, чувствуя, как головка члена раздвигает лепестки моего естества, проникает во влажное лоно, даря нестерпимое наслаждение. Мой стон был жалобным, и я запрокинула голову, переживая невероятное удовольствие от такого восхитительного чувства наполненности. Резко опустилась до конца, вбирая мужчину целиком, содрогаясь от того, как он ткнулся в сладкий узел моего напряжения внутри. Мне сейчас нужно совсем немного, чтобы кончить.
— Даже не думай… — предостерёг меня урмыт и легонько подул на шею.
Задрожала, движение прохладного воздуха по разгорячённой коже было очень приятным и возбуждающим. Лёгкий ветерок прошёлся мягкими лапками по шее, потом спустился на спину, и я сглотнула слёзы, не в силах терпеть эту медовую пытку молча. Движение воздуха обвилось спиралью вокруг моего торса, атласной лентой скользя по телу, вызывая сладкие спазмы внутри. Непроизвольно мышцы влагалища сжались вокруг члена, несколько раз, лаская, и заставляя чувствовать, что вот ещё чуть-чуть… совсем немножко, и я достигну долгожданной разрядки.
Но Морок не торопился двигаться, я только ощущала, как пульсирует внутри твёрдый ствол, подсказывая мне, что выдержка на самом деле скоро откажет и мужчине. Урмыт присоединил к ласке, которую мне дарили потоки прохладного воздуха, движение своего языка и губ. Увлажнённая кожа острее реагировала на ласку невидимого ветерка, и я дрожала не переставая, не в силах сдержать слёз удовольствия. Соски стали очень твёрдыми, а я сама была напряжена как струна и готова была уже молить о движении, когда Тарли решил продолжить сам…