Корни покосился на клетку, но Кайя уже подползла к ней на коленках.
— Ага, он здесь! Ффу… Оба на месте.
Кайя перевела дух.
— Я уж думала, что он остался под холмом.
— Ты носила туда крысу? — недоверчиво спросил Корни.
— Давай больше не будем говорить о прошлой ночи, — попросила Кайя, натягивая полинявшие штаны защитного цвета.
— Как хочешь, — ответил он и зевнул. — Предлагаю где-нибудь по дороге позавтракать. На самом деле я чувствую себя так, будто меня переехал каток.
— Аналогично, — слабым голосом сказала Кайя и начала собираться.
До города осталось совсем недалеко. Кайя откинулась на сиденье, рассеянно глядела в окно и старалась ни о чем не думать. Лесопосадки, окаймляющие магистраль, сменились промышленной зоной. Над трубами заводов поднимался белый дым, постепенно растворяющийся в низких облаках.
Когда они въехали в район Бруклина, который мама Кайи называла Вильямсбургом, хотя скорее это был Бедфорд-Стайвесант, машин стало меньше, но дорога совсем испортилась. Асфальт испещрили трещины и выбоины. Пешеходов почти не было видно, тротуары заваливал грязный снег. Корни припарковался, и Кайя с облегчением выбралась на пустынную улицу.
— Ты как? — спросил Корни.
Кайя мотнула головой и склонилась над сточной канавкой в приступе тошноты. Люти-лу, которая едва не свалилась на землю с ее плеча, вцепилась ей в шею обеими руками.
— Погано, — выдохнула Кайя. — Только не разберу, то ли от похмелья, то ли от двухчасовой езды в железной коробке.
«Приведи ко мне фейри, который способен лгать!»
— Больше никаких автомобилей, — утешил ее Корни. — Только небольшая поездочка на метро.
Кайя застонала. Но она слишком устала, чтобы стукнуть его. Ей казалось, будто вся улица провоняла железом. Металлические балки под бетонными стенами зданий, бесчисленные автомобили, ползущие по улицам, словно кровь по венам… Испарения железа обжигали легкие Кайи. Она сконцентрировалась на ореоле, стараясь усилить его и тем самым притупить чувства. Наконец ей это удалось, тошнота понемногу отступила.
«Все, что мне нужно, — только ты!»
— Можешь идти? — спросил Корни.
— Что? А, ну да.
Кайя вздохнула и спрятала руки в карманы красного клетчатого пальто. Мир вокруг тормозил, как при замедленной съемке. Девушка не могла сосредоточиться ни на чем, кроме привкуса железа во рту и мыслей о Ройбене.
«Моя любовь к тебе — это слабость!»
— Эй! — Корни тронул ее за плечо. — Какой адрес?
Кайя подняла руку, взглянула на номер, написанный на тыльной стороне ладони, и указала на многоквартирный дом. Теперь мать платила за квартиру в два раза больше, чем три месяца назад, когда они с Кайей жили в Филадельфии. Потом Эллен пообещала дочери, что будет ездить на работу в город из Нью-Джерси. Так она и делала до первой крупной ссоры с бабушкой. Все как всегда. Но на этот раз Эллен переехала в город одна, а Кайя осталась.
Они поднялись на крыльцо, и девушка нажала на кнопку домофона. Зажужжал зуммер, дверь со щелчком открылась. Кайя вошла в парадную, Корни за ней.
Дверь квартиры Эллен была обита тем же грязным шпоном под клен, как и все прочие на восемнадцатом этаже. Под глазком висела пластмассовая позолоченная девятка. Когда Кайя постучала, она закачалась на одном гвозде.
Эллен открыла дверь. Она была в черном джемпере грубой вязки и джинсах, волосы и тонкие брови выкрашены красной хной.
— Малышка!
Эллен схватила дочь в объятия и закачалась туда-сюда, как номер на ее двери.
— Как же я по тебе соскучилась!
— И я!
Кайя приникла к материнскому плечу, чувствуя радость вперемешку с виной. Что сделала бы Эллен, если бы узнала, что ее дочь — не человек? Заорала бы, конечно. Что еще можно сделать в такой ситуации?
Эллен взглянула поверх плеча дочери и увидела Корни.
— И Корнелиус тут. Спасибо, что привез ее ко мне. Заходи, будь как дома. Пива?
— Нет, спасибо, миссис Фирш, — ответил Корни, занося в комнату свой спортивный рюкзак и сумку Кайи.
Квартира была маленькая и вся белая. Почти всю комнату занимала двуспальная кровать, накрытая пледом. Рядом на стуле сидел незнакомый Кайе мужчина и настраивал бас-гитару.
— Это Трент, — представила его Эллен.
Мужчина поднялся, открыл чехол и аккуратно положил туда гитару. Он выглядел так же, как и большинство парней Эллен, был длинноволосым и небритым, но, в отличие от прочих, его шевелюру уже тронула седина.
— Мне пора. Увидимся в клубе.
Он искоса взглянул на Кайю и Корни.
— Приятно познакомиться.
Эллен присела на край кухонной столешницы и взяла с тарелки недокуренную сигарету. Ворот ее джемпера сполз с плеча. Кайя уставилась на мать, пытаясь найти в ней сходство с маленьким подменышем, которого видела однажды при Летнем дворе, той самой девочкой, чью жизнь она забрала себе. Но видела Кайя только сходство со своим собственным привычным ореолом.
Трент махнул рукой, взял гитару и вышел. Люта улучила момент, спорхнула с плеча Кайи и перебралась на холодильник, где угнездилась в вазе, набитой рекламками пищи навынос.
— Знаешь, чего тебе не хватает? — спросила Эллен у Корни, выпуская изо рта облако дыма.
Тот пожал плечами и ухмыльнулся.
— Цели в жизни? Самоуважения? Пони?
— Нормальной стрижки. Хочешь, я тебя подстригу? Я стригу Кайю с самого ее детства.
Она спрыгнула со столешницы и направилась в крошечную ванную.
— Кажется, где-то тут валялись ножницы.
— Корни, не поддавайся.
Кайя повысила голос, чтобы мать обязательно ее услышала:
— Мама, уймись!
— А что, я разве плохо выгляжу? — Корни тревожно посмотрел на подругу.
Кайя покосилась на него, хмыкнула и заявила:
— Ты выглядишь как всегда.
— Что это значит?
Кайя указала на свои камуфляжные штаны и футболку, которую не снимала с вечера. Да что там, она и шнурки до сих пор не завязала.
— Вот как-то так. Неважно, честно говоря.
— Намекаешь, что я выгляжу кошмарно?
Кайя наклонила голову набок.
— Я бы сказала, что ни один человек в здравом уме не станет носить маллет. Если, конечно, он не делает это по приколу и не нарывается.
Корни рефлекторно протянул руку к волосам и хихикнул.
— Еще и эта твоя коллекция широких воротничков веселенькой расцветки. Где ты их только берешь?
— Мать покупает на барахолке.
Кайя выудила из кучи одежды, наваленной на кровати, материнскую косметичку и достала оттуда черную подводку для глаз.
— Мне кажется, без них ты будешь смотреться вполне мужественно.
— Ладно, я понял! Допустим, я больше не хочу выглядеть как всегда, тогда что?
Кайя замерла на миг, чтобы не смазать подводку. В голосе Корни звучало волнение, которое ее насторожило. Интересно, как Корни распорядился бы ее возможностями, если бы обладал ими?
Из ванной вышла Эллен, неся ножницы, расческу, набор заколок и упаковку с краской для волос.
— Как насчет слегка перекраситься? Я нашла краску. Роберт хотел было это сделать, но потом передумал и обесцветил волосы.
— Какую краску?
— Черную. Думаю, тебе пойдет.
— Кто такой Роберт? — спросила Кайя.
Эллен не ответила.
Корни посмотрелся в грязное стекло микроволновки.
— Хуже, чем сейчас, точно не будет.
Эллен глубоко затянулась, стряхнула пепел и снова сунула сигарету в зубы.
— Ладно, садись.
Корни неуклюже устроился на стуле. Кайя уселась на столешницу и допила пиво из банки.
— Достань мне пару прищепок с веревки. Спасибо, дорогая.
Эллен быстро обернула Корни полотенцем, заляпанным краской.
— Вот так-то лучше.
— Мамочка, можно тебя кое о чем спросить?
— О чем-то плохом?
— Почему ты так думаешь?
— Обычно ты не называешь меня мамочкой.
Эллен отложила щипчики, глубоко затянулась сигаретой и принялась маникюрными ножницами кромсать волосы на макушке у Корни.