Когда молодой человек уставал лежать, она, позволяя себе некоторые отступления от местных правил приличия, помогала ему сесть, а на стоянках сама готовила целебные отвары, избавляя Кена и Зенчи от лишних хлопот. Но самое главное, Ия и юноша очень много разговаривали, коротая дни, нестерпимо медленно тянувшиеся, в фургоне, неторопливо катившем по дорогам Благословенной империи.
Господин Асано неоднократно пытался расспрашивать девушку о её прошлом. Однако та отделывалась самыми общими словами, старательно придерживаясь «легенды», придуманной господином Накадзимо, а когда собеседник становился чересчур настойчив, делала вид, будто замыкается в себе, и даже плакала.
Поэтому, чтобы поддерживать беседу, молодому человеку большей частью приходилось рассказывать о себе.
Род Асано издавна проживал в провинции Сагаро. Отец юноши до сих пор получал небольшой доход с земли в уезде Кафусё.
Как поняла Ия, сейчас семья опального учёного жила только на эти деньги. По признанию самого юноши, несмотря на древность и многочисленность, их род не мог похвастаться особыми достижениями. Большинство его представителей либо прозябали в мелких чиновниках, либо нанимались на службу к богатым землевладельцам или отправлялись искать удачу подальше от родного дома, пропадая в безвестности.
Поэтому неудивительно, что родичи так сильно гордились господином Нависамо Асано, сделавшим столь головокружительную карьеру и сумевшим стать одним из трёх заместителей главы Гайхего.
Как хвастливо поведал девушке спутник, его благородный родитель сызмальства обладает самыми разнообразными талантами. За свою жизнь он написал множество комментариев к произведениям древних мудрецов, разбирая и конкретизируя их мысли. Трактат господина Нависамо Асано по астрологии и математике пользуется широкой известностью среди учёных Благословенной империи, а его пейзажи украшают стены дворцов знати в столице. Хотя сам он считает занятие живописью отдыхом, позволяющим отвлечься от более важных дел, и никогда не продаёт свои картины и лишь дарит их настоящим ценителям.
Кроме того, бывший старший познающий Гайхего уделял внимание боевым искусствам, врачеванию и даже помогал проектировать ирригационные сооружения в провинции Хайоконо. Он прекрасно знал пять языков и мог изъясняться ещё на четырёх.
Именно Нависамо Асано первым среди учёных Благословенной империи овладел письменностью заокеанской державы и перевёл несколько книг, переданных в Гайхего посланником той загадочной страны. В их числе руководство по строительству каналов и шлюзов, а также обширная работа по медицине. Копии сего трактата быстро разошлись среди столичных учёных и лекарей.
Однако, молодой человек с горечью признался, что те знания, к сожалению, не получили пока широкого распространения. Уж слишком иноземные методы и приёмы лечения отличались от принятых в Благословенной империи.
Вроде бы даже сам императорский лекарь, благородный господин Коо Мукамо, назвал описанные в той книге способы исцеления страждущих «варварской чепухой».
— Отец говорил, что если бы они не вели себя столь самонадеянно, — с ясно различимой горечью в голосе сетовал юноша, — и внимательно изучили ту книгу, то только улучшили бы свои навыки во врачевании. Лишь Вечному небу известно, сколько людей тогда можно было бы спасти. Вдруг, соединив нашу мудрость с познаниями заморских лекарей, кто-то смог бы придумать способ излечения от петсоры?
«Вряд ли в этом мире додумались до антибиотиков, — с грустью подумала Платина. — А без них такую заразу не одолеть».
Но ход мыслей собеседника пришёлся ей по душе. Кроме того, в том же разговоре Дого Асано ещё раз подтвердил, что цифры, изображённые на одноразовом шприце, используют именно в заокеанской державе. Это он знает точно, так как сам видел их в том трактате, который перевёл его отец.
Тогда, весьма заинтересованная подобным обстоятельством, Ия выпросила у Накадзимо пустую ампулу из-под новокаина. Как и ожидалось, тот не выкинул крошечный пузырёк, зачем-то оставив его себе, и после настойчивых просьб согласился дать девушке на время.
Увы, но внимательно рассмотрев чёткие буковки на стеклянной стенке ампулы, сын опального учёного уверенно заявил, что нигде и никогда не видел ничего подобного.
— За океаном пишут по-другому, — покачав головой, сказал он, разрушая робкую надежду пришелицы из иного мира на встречу с соотечественниками.
Однако сдаваться так быстро не хотелось, поэтому Платина попросила, протягивая кисточку и клочок бумаги.