Неужели вновь придётся бежать и скрываться? Пусть имеются подлинные документы, удостоверяющие личность, и, переодевшись в мужскую одежду, Платина ещё ни разу не вызывала подозрения у окружающих, но, в отличие от Хваро, у неё нет сколько-нибудь значительного опыта пребывания в этом образе. Кроме того, рядом нет никого, кто мог бы помочь сохранить тайну. Из-за этого риск разоблачения возрастал многократно, а это означает неминуемую смерть. За самозванство в Благословенной империи казнят. Без вариантов. Но самое главное — куда бы она не убежала — везде будет одно и то же.
Как Ия смогла убедиться: одинокие женщины в этом мире не выживают. Он всецело принадлежит мужчинам, и редчайшие исключения лишь подтверждают незыблемость данного правила.
Осознание безнадёжности навеяло сковавшую сердце тоску, словно бы отгородившую сознание от происходящего вокруг.
— Госпожа Харуко! — вернуло девушку к действительности раздражённое шипение хозяйки дома.
— Что?! — встрепенулась Платина, посмотрев на собеседницу.
Вместо ответа та выразительно глянула в сторону лестницы, ведущей к дверям главного зала. У её подножия опальный учёный о чём-то беседовал со своим секретарём. Стоявший поодаль молодой господин Асано переводил взгляд с гостьи на своего отца и обратно.
«Кажется, мне намекают, что пора выразить своё почтение самой главной лягушке этого болота», — мысленно усмехнулась пришелица из иного мира.
Подойдя ближе, она принялась терпеливо ждать, когда же хозяин дома изволит обратить на неё своё внимание.
— Вы что-то хотели, госпожа Харуко? — голосом, полным ледяного презрения, поинтересовался тот.
— Не смею занимать ваше драгоценное время, господин Асано, — церемонно поклонилась Ия. — Я лишь хотела поблагодарить вас за доброту и проявленное ко мне внимание, которого я совершенно недостойна.
Девушка вдруг вспомнила фразу, прочитанную в какой-то исторической книге, и ей почему-то показалось, что сейчас она подойдёт как нельзя лучше.
— Примите уверения в моём почтении и преданности.
— И в чём же будет выражаться ваше почтение и преданность, госпожа Харуко? — усмехнулся собеседник, буравя её тяжёлым, неприязненным взглядом.
— В том, что моё поведение не заставит вас пожалеть об оказанном мне покровительстве, — не поднимая взор, пояснила Платина.
— Надеюсь, вы не забудете свои слова, как это часто принято у женщин? — чуть мягче проворчал опальный учёный.
— Не забуду, — почтительно поклонилась Ия. — До свидания, господин Асано. Да пошлёт вам Вечное небо долгих лет жизни и процветания.
— Ступайте, госпожа Харуко, — коротко бросил хозяин дома.
Прощание с его жёнами получилось более сердечным и многословным.
Кроме кучи любезностей и благих пожеланий, они вручили девушке небольшую корзиночку с подарками, в числе которых оказалась и фарфоровая бутылочка с вином. Провожать гостью до ворот благородные дамы не стали, ограничившись прощанием в садике у водоёма.
На передний двор Платина и её служанка пришли в сопровождении Акейн.
Ия едва не скривилась от досады, увидев там старшего сына опального учёного. Поднявшись со стоявшего у цветника табурета, он поспешил ей навстречу, тяжело опираясь на костыль.
— Вот и вы покидаете нас, госпожа Харуко, — проговорил молодой человек, грустно улыбаясь.
— Время пришло, господин Асано, — девушка постаралась, чтобы её улыбка выглядела как можно более отстранённой. — Неудобно и дальше злоупотреблять гостеприимством вашего благородного отца.
— Жаль, что после нашего приезда, нам так и не удалось поговорить, — её холодность, казалось, нисколько не смутила юношу.
— В последнее время мы с вами и так слишком много разговаривали, господин Асано, — напомнила приёмная дочь бывшего начальника уезда.
— Но я уже успел привыкнуть к нашим беседам, — после её слов, произнесённых едва ли не сквозь стиснутые зубы, улыбка собеседника наконец-то слегка «потухла». — И мне их будет не хватать.
«Вот же-ж! — мысленно выругалась Платина. — Парень ты неплохой, и в моём мире я бы с удовольствием с тобой пообщалась. Но только не здесь. Расположение твоих предков мне дороже пустой болтовни».
Скромно потупив взор и «полностью погасив» улыбку, она отчеканила:
— Господин Асано, вам следует помнить, что благовоспитанной, благородной женщине неприлично разговаривать с посторонним мужчиной.