А торговец тут же обратил внимание на новую посетительницу.
— Чего желает благородная госпожа: шпильки, серьги, браслеты?
— Нет, почтенный, — усмехнулась девушка. — Я по другому делу.
Собеседник мгновенно посуровел. Профессионально-угодливую улыбку, словно губкой стёрли с ещё нестарого, но уже морщинистого лица.
— Что вам нужно, госпожа?
— В наследство от покойного мужа мне досталась большая золотая монета, — воровато оглянувшись, тихо проговорила Платина. — Сколько серебра ты за неё дашь?
Отстранившись, продавец задумчиво огладил редкую, почти козлиную бородёнку. При этом маленькие глазки его суетливо бегали, выдавая напряжённую работу мысли.
— Посмотреть надо, госпожа, — после недолгого размышления изрёк мужчина. — Если она целая…
— Целая, целая, — заверила его Ия. — Круглая и вот такого размера.
Она раздвинула пальцы примерно на три сантиметра.
— Тридцать муни, — назвал свою цену лавочник.
Пришелица из иного мира даже растерялась от подобной наглости. Она не знала цен на благородные металлы на местном рынке, но украшения из золота продавались едва ли не в сто раз дороже примерно таких же изделий из серебра.
— Тогда пусть уж лучше и дальше лежит, — проворчала девушка, направляясь к двери. — Риса не просит.
— Эй, госпожа! — крикнул ей вслед торговец. — Пятьдесят муни! Пятьдесят! Больше никто не даст.
«Значит, надо просить сто!» — решила Платина, выходя на улицу, поскольку рассказывать именно этому ювелиру о новых видах украшений расхотелось, и она направилась домой, прикупив по пути деревянное ведро, верёвку и кое-что по мелочи.
Замок на воротах отсутствовал, значит, Ишиша уже пришла. Однако, прежде чем та откликнулась и открыла, девушке пришлось побарабанить кулаком по толстым доскам.
— Простите, госпожа, — принялась извиняться служанка. — Лук резала. А тут ещё рис кипит.
— Хорошо, — отмахнулась хозяйка, передавая покупки. — Вот возьми.
— Может, чаю выпьете, госпожа? — предложила собеседница, вытирая руки замызганным фартуком.
— Выпью, — согласилась Платина.
Они прошли на задний двор, где пахло луком, варёным рисом, а в миске горкой высилась мелко нарезанная капуста.
— Сейчас, госпожа, сейчас, — засуетилась Ишиша, бросаясь к полочке с посудой.
Усевшись на широкую, вкопанную в землю лавку, Ия заметила чуть в стороне очаг из трёх камней, меж которыми дымясь и потрескивая горели щепки и тонкие веточки, облизывая язычками пламени закопчённое дно бронзового чайника.
Держа его за обмотанную тряпьём ручку, служанка наполнила кипятком маленькую фарфоровую чашечку с выщербленным краем и тонкой трещиной.
Глядя, как расправляются в горячей воде сморщенные, скрюченные листочки, приёмная дочь бывшего начальника уезда поинтересовалась:
— На сколько нам этих дров хватит?
Подняв крышку вмазанного в печь котла, собеседница бросила быстрый взгляд на поленницу и дипломатично ответила:
— Это как жечь будем, госпожа. Может, дней на десять, а может, и на месяц.
«Ну и нечего пока суетиться», — решила девушка, пробуя чай и с удовлетворением отмечая, что жёны опального учёного не поскупились, подарив ей вполне приличный сорт.
В своём мире она предпочитала совсем другие напитки, но здесь пристрастилась. Точнее, поначалу лишь следовала местным обычаям, а потом вошла во вкус. К тому же, это оказалось очень полезно при разговоре. Пока легонько дуешь на горячую воду и делаешь маленький глоточек, появляется время обдумать достойный ответ на чью-нибудь колкость или коварный вопрос.
— Вы, госпожа, про мясо и рыбу ничего не сказали, — осторожно проговорила служанка. — Так я и не купила ничего.
— Значит, будем есть то, что купила, — проворчала хозяйка.
Она как-то запамятовала, что местный обслуживающий персонал, особенно с большим стажем, приучен чётко выполнять приказы господ, исключая любую инициативу со своей стороны. Их так с детства дрессируют.
Когда Ишиша поставила перед ней миску с рисом и тушёными овощами, Платина кивнула.
— Ты тоже садись.
— Что вы, госпожа, — смутилась собеседница. — Я не смею. Так нельзя.
— Можно, — буркнула Ия, вытаскивая пробку из бутылки с соусом. — Если я приказываю. Да и кто тебя здесь увидит?
— Спасибо, госпожа, — поклонившись, служанка наложила себе риса, овощей и ушла на дальний конец стола.
А девушка размышляла о своём визите к ювелиру. Может, попросить господина Асано поменять ей пару золотых? Нет, пока не стоит. Вот уж если за месяц не получится продать монету за восемьдесят, ну или в самом крайнем случае за семьдесят пять муни, тогда и подумаем: как «подкатить» к опальному учёному с таким щекотливым делом?