Обернувшись, я встретилась с ним взглядом. Он ждал ответа, пытаясь скрыть от меня свое волнение.
- Да, мне очень нравится. Спасибо тебе.
- Пустяки, - он равнодушно махнул рукой и подошел к столу, на котором были разложены инструменты, начав перебирать их. Я уже научилась понимать его и знала, как на самом деле для него важно было услышать от меня эти слова. И хоть Аслан казался невозмутимым, я чувствовала, что прямо сейчас, стоя ко мне спиной, он улыбается. Только сегодня я сказала ему, что хочу сбежать, хотя бы на время, и он тут же придумал как исполнить мое желание. Сделал это для меня, хотел порадовать. От осознания этого на душе стало очень тепло.
Глаза потихоньку начали привыкать к темноте, я опустилась на пол, рассматривая обстановку. С деревянных стен лоскутами сползала краска, крыша прохудилась, и вода стекала прямо на стопку газет, от чего их заголовки было уже невозможно прочесть.
- Не сиди на полу, простудишься! Вот, возьми, - он снял с себя толстовку и расстелил на полу, - Садись.
- А как же ты?
- У меня горячая кровь.
Аслан опустился на пол рядом со мной, отдав свою толстовку в мое полное распоряжение. Я взяла его под руку и положила голову ему на плечо.
- Тут так хорошо. Спокойно. Я бы хотела здесь жить.
Аслан усмехнулся.
- Серьезно? В этой дыре?
- Почему нет. Тут мы предоставлены сами себе, можем делать, что хотим. Никто не командует, не заставляет стоять в углу и часами молиться. А самое главное, здесь нет серой массы, которую они называют овсянкой.
- Вряд ли нам позволят жить здесь, Лале. Если кто-нибудь узнает про это место, то его скорее всего снесут, а забор починят. Конечно я придумаю новый способ, что бы снова могли сбегать за территорию и делать что хотим, но на это может уйти время. К тому же, условия здесь так себе. Для временного приюта вполне ничего, но только для временного.
- Всего лишь нужно подлатать крышу, выбросить мусор и принести свечи. Еще можно было бы принести книги, я бы принесла сюда карандаши и бумагу, чтобы рисовать, а для тебя мы могли бы освободить этот стол, чтобы ты мог проводить на нем свои пиротехнические эксперименты. Представляешь, как будет здорово? – я огляделась по сторонам, прикидывая, что бы я еще изменила, - И принесла бы цветы, свежие и красивые, не то, что эти, - я кивнула на засохший букет красных роз, притаившийся около топчана, словно стесняясь своего внешнего вида. Казалось, от малейшего дуновения ветра они превратятся в труху. Аслан, словно что-то вспомнив, вдруг поднялся на ноги и пошел к двери.
- Ты куда?!
- Я ненадолго.
- Аслан! – но он уже скрылся в пелене дождя. Его не было пять, десять минут, я начала волноваться и решительно встала, намереваясь идти за ним, но он вдруг забежал внутрь, тряхнув мокрыми насквозь волосами, и запер дверь, пряча что-то.
- Куда ты ходил? И чего там у тебя? – я попыталась заглянуть ему за спину, но каждый раз он отводил руку в противоположную сторону от моей вытянутой шеи, не давая посмотреть.
- Эй, покажи!
- Принес тебе кое-что, - Аслан наконец вывел руку вперед, демонстрируя небольших размеров букет из мелких фиолетовых цветов, от которых исходил дурманяще сладкий аромат.
- Спасибо. Такие красивые, - я подошла ближе и осторожно взяла его, боясь помять, и опустила в него нос, наслаждаясь запахом, - Так странно. Ведь сейчас ночь, а они не закрылись как все остальные.
- Это матиолла. Еще ее называют ночная фиалка. Они раскрываются только после заката, а закрываются с первыми лучами солнца.
- Ты и правда знаешь все, - улыбнувшись, я привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Аслан замер от моего прикосновения и, казалось, боялся пошевелиться. Я отстранилась, не сводя с него взгляда, он же увел свой в сторону, буркнув:
- Да вот увидел сегодня, когда прогуливался по деревне, решил, что тебе понравится.
- Здесь есть деревня?
- Да. Не знаю, насколько большая, у меня не было времени, чтобы изучить ее, но домик, у которого я приметил матиоллу, выглядел неплохо.
Я достала из вазы то, что осталось от некогда прекрасных роз, и поместила туда букет Аслана. Затем села обратно на толстовку, вытянув ноги: