Паулинка умерла среди чужих. Нет у нее тут никого, только они, Менкины, знают ее, да Лычкова, добрый человек. И надо бы — у него с души камень свалится, — чтоб ее достойно проводили и уложили в землю. Но если провожать Паулинку они пойдут только втроем, он боится, очень грустно будет всем. Никогда не выгорит в душе его кривда, нанесенная Паулинке. Хоть после смерти-то, чтоб не была она одна… Лычкова же, добрый человек, сама здешняя, так пусть позовет, кого знает, на похороны.
Лычкова обещала, что Паулинка уйдет не в одиночестве. Они еще увидят!
После этого посидели за столиком, потолковали о том о сем, как положено гостям. Томаш за разговором все теребил бахрому скатерти, потом провел пальцем по рамке настольной фотографии, на которую сперва не обратил внимания; машинально придвинул к себе этот свадебный снимок. И вдруг даже выпрямился — будто что-то озарило его. Невеста в белой фате, с букетом белых гладиолусов была очень красива, но и только. Как все невесты на таких снимках, она прильнула щекой к щеке жениха. Зато лицо молодого человека… такое мужественное, худощавое, тонкое лицо интеллигента, будто взрывалось непосредственной, самозабвенной улыбкой. Долго рассматривал его Томаш, не умея понять, — то ли он уже где-то видел это лицо, то ли просто оно ему нравится выразительностью черт.
Томаш поднял глаза от свадебной фотографии, отставил ее и встретил взгляд материнских глаз. В них сияла гордость. По этому взгляду он понял, что для Лычковой сын ее — солнечная радость. В жизни ее он занимает самое значительное место, в ее бедном и строгом жилье — самое почетное.
Когда Менкины уходили, Лычкова пригласила их зайти еще как-нибудь. Томаш завоевал ее симпатию. Она вспомнила, что уже слыхала о Менкинах. И о молодом учителе тоже.
— Янко Лучана знаете? Озорник, но славный парнишка. Хвалил вас, он вас любит, — сказала Лычкова на прощанье. — Сами знаете, дети, они враз учуют, какого убеждения учитель.
Когда вышли от Лычковой, на дворе их ждал Янко Лучан. Подбежал к своему учителю, стал ластиться к нему ласковым щеночком.
— Пойдемте к нам, пан учитель! Мама вас уже ведь приглашала, а вы обещали и не пришли. Правда, пан учитель, пойдемте к нам!
Янко Лучан был мальчик с характером честным, открытым, но большой озорник. В школе был непоседлив, невнимателен, и успехов достигал весьма посредственных. Симпатию нового учителя он завоевал с первой же минуты. И Менкина, как бы в благодарность отдав мальчику всю свою симпатию, старался сделать из него хорошего ученика. Надежда эта сбывалась будто чудом. Янко только и нужна была такая учительская благосклонность. Сначала заметно улучшились его успехи по менкиновскому предмету, а там и по остальным. Янко Лучан помог молодому, неопытному учителю прийти к важному открытию: глубокая человеческая симпатия учителя воздействует на детей столь же благотворно, сколь солнечный свет на растение. На Янко первом убедился Томаш, что обладает способностью завоевывать учеников своей страстной заинтересованностью к подрастающему человеку. Вот почему так мил был ему Янко. С первой минуты установилось меж ними скрытое, но чудесное, сладостное чувство интимного доверия.
Томаш Менкина простился с дядей и пошел за мальчиком.
Янко Лучан тихонько поскребся в дверь своей квартиры; и едва он до нее дотронулся, как дверь отворилась будто сама собой: какая-то девочка ждала за дверью условного знака. Менкина догадался, что Янко готовит ему сюрприз, который почитает ужасно важным.
Они очутились в темной маленькой прихожей; Янко рванулся вперед и одним рывком распахнул дверь в комнату.
В комнате за столиком сидели двое мужчин, поглощенные своим занятием. Они вскинулись от неожиданности, слышно было, как захлопнулась книга. Янко Лучан торжествующе провозгласил:
— Наш учитель пришел, наш учитель пришел!
Он устремил свой сияющий взгляд на одного из мужчин — явно не на отца, тот был старше, коренастее — и напряженно ждал, что будет, когда его учитель ступит в комнату.
Менкина сразу сообразил, что явился не вовремя. Мужчина помоложе, с очень выразительным и смутно знакомым лицом, нехотя подал руку, неразборчиво буркнул фамилию — вроде «Гучко» — и вышел.
Янко даже сморщился, съежился, так сильно был он разочарован тем, что сюрприз его не удался. Все лицо его было сплошное разочарование. Менкина и не очень обратил бы внимание на то, что кто-то вышел из комнаты, если б не разочарованная рожица Янко. Только по этому разочарованию и понял Томаш, до чего Янко хотелось, чтоб учитель встретился с человеком, которым мальчуган восхищался. Томаш понял, что Янко хотел похвалиться этим человеком и одновременно как бы наградить учителя знакомством с ним. Так что только благодаря своему ученику все возвращался Менкина к человеку, увиденному бегло, и все думал, кто бы это мог быть.