Секретарь задумался.
— Отклоните ваш проект?
— Вы правильно поняли, — произнес Джо в своем, в их, сне. В тот же самый момент миллиарды жителей Земли, как и он, отклоняли свои проекты, как и сам Джо, не осознавая этого. Он знал только одно: без него вся система, весь государственный организм развалится на части.
— Что же касается моей подписи, то я поступлю, как покойный великий герой прошлого Че Гевара, который погиб ради своих друзей. В память о нем я оставлю на купюре только имя «Джо». Но мое лицо должно быть напечатано, и к тому же напечатано в цвете.
— Мистер Фернрайт, — произнес секретарь, — вы многого хотите, но вы крепкий орешек и действительно напоминаете Че. Сейчас я обращаюсь к миллионам телезрителей. Давайте поприветствуем одновременно Джо Фернрайта и Че Гевару! — Секретарь отбросил текст и захлопал в ладоши. — Пусть все честные люди скажут: вот новый герой, вот решительный человек, который много лет работал…
Джо разбудил звонок будильника.
«Боже мой, — Джо сел на кровати. — О чем это было? О деньгах?..» Однако искусственный сон уже почти исчез из его сознания.
— Я создал деньги, — вслух произнес Джо, недоуменно моргая. — Или я их печатал?
«Впрочем, какая разница?», — сказал он уже про себя. Сон. Своего рода государственная компенсация за реальность. Каждую ночь.
Может быть, это хуже, чем вовсе не спать.
«Нет, — решил Джо. — Ничего нет хуже бодрствования».
Он снял трубку и набрал номер банка.
— Внутренний Сельскохозяйственный Народный банк.
— Сколько стоят тридцать пять тысяч крамблов в наших долларах? — спросил Джо.
— Крамблов — на плабкианском наречии Сириуса-Пять?
— Да.
Через мгновение банк выдал ответ:
— 200 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000 000,00 долларов.
— Правда? — спросил Джо.
— Зачем мне вас обманывать? — ответил механический голос робота. — Я даже вас не знаю.
— Может быть, есть еще какие-нибудь крамблы? — спросил Джо. — Может быть, они употребляются в качестве денежной единицы в любом другом анклаве, народности, племени, культуре или обществе в известной Вселенной?
— Существует еще один крамбл, употреблявшийся несколько тысяч лет назад в…
— Нет. Это действующий крамбл. Спасибо, конец сеанса.
Он повесил трубку. В ушах звенело, словно бил громадный колокол.
«Наверное, именно это и называется «мистикой», — подумал он.
Неожиданно распахнулась дверь, и в комнату ворвались два полицейских Службы Спокойствия. Ни одна мелочь скудной обстановки не ускользнула от их колючих, настороженных взглядов.
— СС, Хаймс и Перкин, — услышал Джо резкий голос, и перед его глазами промелькнул значок Службы Спокойствия.
— Мистер Фернрайт — мастер-реставратор, получаете ветеранское пособие, так? Так, — ответил один из полицейских сам себе. — Как вы считаете, сколько приблизительно составляет ваш ежедневный доход, учитывая пособие и плату за вашу так называемую работу?
Пока первый офицер разговаривал с Джо, второй обошел комнату и открыл дверь ванной.
— Тут уже кое-что, — довольно протянул он, — снята крышка бачка, сливного бачка. У него тут мешок с металлическими монетами. Похоже, четвертаков восемьдесят наберется. Да вы бережливый человек, мистер Фернрайт, — обратился офицер к Джо, вернувшись в комнату. — Сколько же времени вы…
Джо ответил быстро и не задумываясь:
— Два года, но я не нарушил ни одного закона — перед тем, как откладывать деньги, я навел справки у мистера Юриста.
— Хорошо, а что это за история с тридцатью пятью тысячами плабкианских крамблов?
Джо медлил, и это неудивительно: офицеры СС, в дорогих светлых костюмах, при портфелях, были похожи на тех, кто отдает приказы, а не на тех, кто их выполняет, и все же было в них нечто нечеловеческое, но Джо не мог понять, что именно. Хотя, вот оно — никто никогда не мог представить себе человека СС, открывающего даме дверь и пропускающего ее вперед.
Мелочь, казалось бы, но она характеризовала сущность Службы.
«Никогда не придержит дверь, — думал Джо, — никогда не снимет перед тобой шляпу в лифте. Правила приличия писаны не для них. Не для них. (Однако как же они, черт возьми, гладко выбриты и подчеркнуто аккуратны.) Забавно, — усмехнулся про себя Джо, — как незначительная, казалось бы, мысль переворачивает представление о чем-то. Словно я только теперь понял, что они собой представляют… Теперь я уже никогда не забуду этого сравнения…»
— Я получил записку, — признался Джо. — Сейчас покажу. — Он достал листок бумаги, который нашел в сливном бачке.
— Кто ее написал? — спросил один из офицеров.
— Бог знает, — развел руками Джо.
— Это шутка?
Джо ответил вопросом на вопрос:
— Записка — шутка, или то, что бог знает?..
Он осекся, заметив, как один из полицейских достал портативный психодетектор. В подобных, даже самых незначительных, случаях СС не гнушалась считывать мысли обывателей и заносить их в досье.
— Думаю, вы и без меня разберетесь, — добавил Джо. — Я сказал правду.
На пару минут наступила тишина: антенна детектора висела над головой.
Джо, вздрагивая, словно лист на ветру. Но вот офицер СС сунул детектор в карман и вставил в ухо кнопку наушника. Внимательно вслушиваясь, он прокручивал мысли Джо.
— Все верно, — подтвердил полицейский, останавливая воспроизведение записи. — Он ничего не знает ни об этой записке, ни о том, кто положил ее туда. Мы извиняемся за недоразумение, мистер Фернрайт. Вы, конечно, в курсе, что мы прослушиваем все телефонные переговоры? Ваш разговор заинтересовал нас размерами.
— Раз в день сообщайте нам обо всем, что произойдет, — вступил напарник. Он протянул Джо карточку. — Созванивайтесь вот по этому номеру; оставляйте сообщение любому, кто снимет трубку.
— Не существует такой работы, — добавил первый, — за которую вам могли бы официально заплатить тридцать пять тысяч плабкианских крамблов. Это нелегальный бизнес, мистер Фернрайт, вот как стоит вопрос.
— Может, у них там, на Сириусе-Пять, до черта битых горшков? — неуклюже сострил Джо.
— Хорошо смеется тот, кто смеется последним, — бросил в ответ полицейский.
Одинаково кивнув Джо, они открыли дверь его квартиры и удалились. Дверь захлопнулась.
— А может — одна гигантская ваза, — продолжал мечтать Джо, — огромная, как планета. Полсотни видов глазури и… и… — хотя, скорее всего, офицеры уже не слышали его, он все же решил не рисковать и продолжил свои мечтания про себя. — Ваза оригинальной работы величайшего художника в истории Плабкиан. Единственное сохранившееся произведение гениального мастера, и надо же было такому случиться, что сосуд, который они боготворили, сильно повредило землетрясение… И теперь вся плабкианская цивилизация рухнула. Плабкианская цивилизация. Гм… А что они вообще собой представляют, эти жители Сириуса-Пять?
Не мешало бы выяснить.
Он набрал номер автоэнциклопедии.
— Добрый вечер, — произнес механический голос. — Какая информация интересует вас, сэр, мадам?
— Дайте краткое описание общества на Сириусе-Пять, — сказал Джо.
Не прошло и десяти секунд, как механический голос произнес:
— Это древнее общество, которое уже прошло пик своего развития. Доминирующим видом на планете является так называемый Глиммунг. Это гигантское существо, не являющееся детищем планеты, несколько веков назад мигрировало на Сириус-Пять, подчинив себе такие незначительные виды, как вабы, вержи, клэйки, тробы и принты, оставшиеся на планете со времен правления мастер-вида — так называемых Туманных Существ древности.
— Глиммунг… Глиммунг — он всемогущ? — спросил Джо.
— Его могущество, — не меняя интонации, продолжал робот, — резко ограничивается некой специфической книгой — возможно, несуществующей, — где якобы зафиксировано все, что было, есть и будет.