А затем подняла голову и села очень тихо, спрашивая себя, не мышь ли это прогрызает себе путь в одной из коробок.
Архив, расположенный в подвале эмерсонской библиотеки, представлял собой тесное помещение с мрачными альковами и полутёмными коридорами, вдоль которых выстроились бесконечные стеллажи с записями.
Обычно я не возражаю против тёмных замкнутых пространств, но непонятный звук порождал слегка панические чувство изолированности. Я была одна. Стол, за которым я работала, стоял фасадом к широкой лестнице, ведущей на первый этаж. За всё это время в подвал никто не спускался.
«У тебя просто разыгралось воображение», — убеждала я себя. Это старое жуткое место, полное звуков и запахов прошлого. Такое же, как и десятки других подвальных архивов, где я провела множество счастливых часов, уйдя с головой в биографии давно умерших людей.
Сбросив наваждение, я вернулась к работе.
И вот снова — свирепое царапание, сопровождаемое оглушительным грохотом.
Должно быть, коробка упала на пол. Тогда это точно не мышь.
По спине побежали мурашки. Я наклонила голову и прислушалась.
В конце одного из коридоров мелькнула тень. Я ахнула, прежде чем сообразила, что это человек, а не пугающий силуэт, с которым я столкнулась на тропинке к «Дубовой роще».
— Здесь кто-то есть?! — крикнула я.
— Это я! — раздался удивлённый ответ. — Я и понятия не имел, что не один. Вы давно здесь сидите?
— Пару часов. — Я вгляделась в сумрак. — Но я не видела, чтобы кто-то ещё спускался по лестнице.
— Я воспользовался чёрным входом. Наверное, поэтому мы друг друга и не заметили.
Мужчина приблизился ко мне, но я не узнавала его ни по лицу, ни по голосу, пока он не встал ко мне практически вплотную.
— Мисс Грей, не так ли? Даниэль Микин. Мы познакомились в «Восторге».
— Да, конечно. Приятно снова с вами встретиться, мистер Микин.
— Пожалуйста, просто Даниэль.
Я наклонила голову.
— Амелия.
Он бросил взгляд на мои документы и книжки, разбросанные на рабочем столе.
— Изучаете историю «Дубовой Рощи»?
— Да.
Я рассказала про могилы без имён и имена без могил.
— С такими дилеммами самому в могилу недалеко?
Я улыбнулась.
— Воистину.
— И никак не сходится?
— К сожалению, нет. Но, возможно, вы сможете мне помочь. Как я понимаю, рядом с кладбищем была церковь.
— Да, фактически первоначальная секция кладбища принадлежала церкви. Когда здание было уничтожено, городские власти не стали забрасывать удалённое место и открыли новое, больше похожее на парк-кладбище прямо напротив старого погоста. Со временем люди забыли о границе, и оба места стали называться «Дубовая Роща».
— А вы случайно не знаете, не были ли потеряны или уничтожены реестры при сносе?
— Конечно, такую возможность исключать нельзя. Многие старые записи погибли в огне во время и после гражданской войны. Возможно, некоторые были перемещены или неправильно оформлены. — Он хмуро огляделся. — Как и с «Дубовой Рощей», архивами позорно пренебрегали множество лет. Система остро нуждается в полном обновлении.
— Спорить не буду. Я убила огромное количество времени, ковыряясь во всех этих коробках.
— Моё самое любимое занятие на свете, — сказал он с улыбкой.
— Как и моё.
— И вы не имеете ничего против одиночества? Большинство находит это место угнетающим.
— Я никогда не возражала против общества самой себя.
Одиночество — мой старый друг.
— Я просто жалею, что не могу найти нужное.
— Знаете, в некоторых из книг в моём кабинете есть отсылки на «Дубовую рощу». Я просмотрю их, как вернусь, и поищу что-нибудь полезное для вас.
— Спасибо. Буду вам очень признательна.
Всё время, что мы разговаривали, он неловко держал левое запястье в стороне, что напомнило мне о предположении Темпл по поводу его шрама и возможной попытки самоубийства.
Как будто читая мои мысли, Микин начал тихонько пятиться обратно в тень.
— Мне не стоит мешать вам работать.
— Только один вопрос напоследок...
Он услужливо задержался.
— В прошлый вечер за ужином Темпл и Итан упомянули, что вы учились вместе с ними на последнем курсе. Кажется, вас связывает долгая история с этим университетом.
— Иногда мне кажется, что слишком долгая.
И снова неодобрительная улыбка.
— В ходе моих исследований я наткнулась на отсылку к тайному университетскому обществу. Оно называлось «Орден гроба и когтя». Вы что-нибудь о нём знаете?
Он явно не особо жаждал отвечать на этот вопрос. Его глаза так и забегали от неуверенности.
— Я немного знаю об этом обществе, но не думаю, что подобная информация поможет решить вашу могильную проблему.
— Нет, я знаю, что нет. Но в кладбищенском искусстве используется множество символов и образов тайных обществ. Думаю, я могла наткнуться на знаки этой организации в «Дубовой роще».
— Я ничего не могу рассказать вам о символах. Не зря же их хранили в тайне. Могу лишь сказать, что орден двадцатого века сильно отличается от общества, основанного в 1800-х. Эволюция, на мой взгляд, не всегда была успешной.
— Я где-то читала, что в восьмидесятые в устав внесли поправки, позволяющие включать в ряды женщин.
— Одна из более просвещённых фаз. Хотя «просвещение» — немного неправильное слово в описывании организации, которая по своей природе ограничена.
— Как я понимаю, вы не питаете уважения к подобным видам обществ.
Он пожал плечами.
— У меня проблемы с элитарностью в целом. Я скорее из людей, которые будут штурмовать Бастилию, а не охранять её.
Его самооценка меня посмешила. Я едва могла представить себе, что Даниэль Микин в одиночку с ножом полезет против человека с мечом и мушкетом.
— Эксклюзивность членства в тайном обществе введена только по одной причине. Предоставление возможностей и защита статуса-кво. Любой ценой.
— Что вы имеете в виду под «любой ценой»?
— Именно то и имею.
— Вы думаете, что орден связан с убийством Эфтон Делакур?
Казалось, этот вопрос заставил его сильно занервничать. Он глянул через плечо в сторону лестницы.
— Это всё-таки очень щекотливая тема в определённых кругах. Думаю, пусть лучше бедная девушка покоится с миром.
— Но произошло ещё одно убийство, и наверняка возникнут вопросы, — возразила я.
— Конечно, задавать подобные вопросы — работа полиции.
— Конечно, но…
— Мне очень жаль. Вы должны меня извинить. Я опаздываю на встречу...
И его словно ветром сдуло.
Его поспешное ретирование напомнило мне, как Темпл, услышав мои вопросы об убийстве Эфтон Делакур, увела разговор в сторону. Пятнадцать лет прошло с убийства, но, по-видимому, запрет на распространение информации всё ещё оставался в силе.
Я понаблюдала, как Микин исчезает в одном из коридоров, и только тут поняла, что мы не одни. Понятия не имею, как долго Камилла Эшби была в подвале и почему не объявила о своём присутствии. Она стояла в тени, под лестницей, в пределах слышимости нашего разговора. Я уловила её только краем глаза, прежде чем она шагнула назад и через секунду щелкнула дверь.
После этого мне не захотелось больше оставаться в архиве. Подвал слишком изолирован от остального здания. Я собрала вещи и уехала на ранний ленч.
***
Так вышло, что в тот день в Эмерсон я больше не вернулась. К середине полудня, когда наконец закончился дождь, я оказалась на Прибрежном шоссе, двигаясь в сторону округа Бофорт.
С того момента, как вышла из архива, я сражалась с одним болезненным желанием: мне отчаянно хотелось увидеть место, где умерли Мариама и Аныка.
Импульс был вовсе не логичным, но не более странным, чем сердце, проявившееся на оконной изморози, или тёмная фигура, что показалась из леса у «Дубовой рощи». Я девушка, которая видит призраков. В моей жизни не осталось ничего логичного, с тех пор как мне исполнилось девять лет.
Возможно, стоило поехать домой и откопать гранатовое колечко, как советовал папа́, но я так не сделала.