Соорудив себе простую одежду из ткани капсулы, освобождённый индуринг первым делом решил как можно быстрее и дальше уйти от этого места, не отвлекаясь на пищу и прочие потребности.
***
Всю ночь без остановки полуголый сверхчеловек быстрым шагом продвигался на юг,прочь из развалин довоенного города. Он также чётко знал, что радиационный фон этой локации сильно влияет на старение его организма. И даже выносливый организм индуринга потребовал передышки в эту морозную ночь. Холод отнимал много энергии у человека, а пополнить её пока было неоткуда. Удобным местом для отдыха оказалось полуразрушенное придорожное кафе. Крыша гостевого зала одной стороной полностью лежала на земле, а вот то, что когда-то было кухней и подсобным помещением очень хорошо сохранило своё состояние. Тамбурное помещение чёрного входа оказалось лишённым наружной двери, а внутренняя была со сломанной верхней петлёй, и потому не заперта. Внутри было совсем темно, но значительно теплее из-за отсутствия ветра. Посетитель постоял на входе какое-то время, чтобы зрение перестроилось и адаптировалось к такой темноте, дополнительно опираясь ещё на обоняние и слух, стал продвигаться глубже. Индуринг долго исследовал помещения в целях найти любой способ добыть огонь, но, когда это всё-таки произошло, в уже освещённой комнате он устроился полулёжа возле костра и позволил себе вздремнуть. Спустя полчаса, замерзая, индуринг проснулся, чтобы добавить дровишки, и увидел напротив старую женщину в длиннополом тулупе с капюшоном. Она стояла подальше от костерка, опираясь на странной формы посох.
– Ох и быстро же ты бегаешь, индуринг, – голос женщины не казался старушечьим, но и молодым точно не был. – Я уже думала, не догоню тебя. За что осудили?
– Ты кипер? – напугано ответил беглец. – Капсулу вскрыл какой-то взрыв, я тут не причём. Уходил, потому что допускал, что в той местности могут произойти повторные взрывы. Сопротивление оказывать не намерен, смиряюсь с решением суда.
– Ну-ну-ну, – голос старушки стал ещё бархатнее. – Я не кипер. Эти тупари ещё не скоро выберутся из своей норы. Идиоты завалили себе последний грузовой вход. А пешеходный совсем в другой стороне.
– Кто ты?
– Я? – наиграв удивление, переспросила та и приблизилась к потухающему огню. – Не видишь разве? Человек. Старый, правда уже. Точнее будет – просто старушенция.
– Не просто. Если ты не кипер, то просто человеком тоже не можешь быть. Радиационный фон высок для человека, я хорошо это чувствую.
– Умница. Тогда у тебя какие ещё варианты появляются?
– Вариант один – ты обманываешь. А зачем – не знаю.
– Сколько тебе лет, девочка моя? Ты Индуринг с рождения или посвящённая?
– Мне шестьдесят три, – возмутился беглец. – Почему ты уточняешь мою гендерную принадлежность?!
– Молоденькая совсем. С рождения значит Индурингом. А может и рождённая таким даже, – старушка задумалась. – Слушай, ну я застала ещё поначалу всего, когда среди наших вообще рожать было не принято. Посвящали только. А потом я перевелась во внешние администраторы и мне было не интересно, как там кто рожал или посвящал.
– Да кто же ты?
– Деточка, да я такой же беглый Индуринг, как и ты, – старушка достала откуда-то бутылочку с жидкостью. – Дай-ка мне вот эту деревяшку. Нет. Вот ту, ножку от стола, – она, перевернув бутылочку, поставила её горлышком на торец этой ножки. В свете огня было заметно, как жидкость просачивалась внутрь дерева по волокнам. – Это парафин такой. Гореть лучше деревяшка будет. И подольше. Кстати, вон мешок, там одежда и обувь. Обувь не по сезону, конечно, но всё не босой бегать. Хоть ты и Индуринг, но так лучше будет.
– Еда может быть есть какая-нибудь?
– Да откуда же тут еда, девочка моя? – улыбаясь, вопросом на вопрос ответила старушка. – Шучу. Вот пирожки. Сама тут стряпаю. Человек простой не освоит, а вот Индурингу в самый раз.