С разных углов стены прозвучали два одиночных выстрела, которые на двадцатом шаге остановили лихих взрывателей. Два алых пятна на подмёрзшем снегу, расширяясь, вскоре сомкнулись в одно.
– Ждут ведь всё-таки, твари! – встрепенулся командир нападающих. – Вторые, ВПЕРЁЁЁЁД!!!! Остальные – ВАЛИ НАСТЕННЫХ!!! АААрррр!!!
Он сам первым открыл огонь в сторону стены и, когда другие его подхватили, немного отступил и сместился левее. Со стен тоже открыли ответный огонь. И уже под огневым прикрытием вторые «герои» упали только в тридцати метрах от стены.
– Нужно разбить их внимание! – перекрикивая выстрелы Атаман давал поручения двум мужикам – Ты, Беззубый, бери любого и тащи первую бомбу! А ты, также бери ещё кого-то и ко второй! А всем кричите, чтобы прикрывали не жалея патронов! Понятно? ПОШЛИ!!!
Брошенные две бомбы подхватывали по нескольку раз, протаскивая их всё ближе и ближе к стене. Четверть часа самоотверженные бойцы пытались добиться своего, пока с самых крайних сторон стены сработали два аварийно-спасательных самолётных трапа, которые за мгновение надулись и спустили со стен по дюжине бронированных бойцов с обоих сторон.
– Это засада!!! – с левого фланга поднялась истерика. – Пошло оно всё нахрен! Надо валить в лес!
– Какой лес?! – брызгал слюной разгорячённый Атаман. – Валите их просто!
– Они бессмертные! – подхватил панику и правый фланг. – Я попал в него много раз, а он встаёт и снова бежит, и стреляет!!!
Часть нападающих обратилась в бегство, другая часть побросала оружие и, стоя на коленях, поднимали руки к верху. Но оставались и те, кто продолжали азартно отстреливаться от контратакующих.
– Суки! – кричал Атаман. – Кого вы ссыте?! Стреляй им в бошку! Там нет брони! – он демонстративно положил двоих выстрелами в голову. После чего перевёл огонь по своим убегающим и стоящим на коленях. – Жалкие мрази! Сдохните, как псы! ГНИДЫ!!! – он настолько был раздосадован, что казалось будто разлетевшийся в брызги его правый висок просто лопнул, не выдержав такого внутреннего давления злобы к окружающим. Тело обмякло и сползло на дно небольшого овражка, укрываясь в котором он только что вёл бой.
Ко второй бомбе добрались люди со стен. Возле ящика лежал тяжело раненый в живот юный паренёк. Его трясло от нестерпимой боли, а когда враг подошёл поближе он начал бормотать.
– Меня Дрын зовут! Слышите?! Дрын! Иди сюда. Подойди. Вот, это бомба. Да, вот, это она, – он показывал рукой на тёмный ящик. – А я – Дрын! Ты видишь, да? – он сам взглянул на свою руку со штуковиной с проводом – Вот кнопка. Вот она! Возьми, на, подойди, – двое шагнули к нему. – А я – Дрын! Ты же понял? СДОХНИ!!!
Такого взрыва земля не слыхала уже давно. Будучи в десяти метрах от стены, он просто снёс её верхнюю часть, как картонную коробку, и бросил где-то в центре поселения. Вражеское десантное звено было уничтожено полностью одним коварным ударом молодого Дрына.
Почти минуту стояла полнейшая тишина. Потом кто-то на поле начал истошно орать, но недолго. За стеной послышались крики распоряжений. На правом фланге прозвучало несколько коротких очередей. В сумерках возле линии леса разом раздалось около десятка автоматных очередей. На фоне вспышек легко различались фигуры убегающих с поля людей. Кто-то попытался сдаться, и всё равно был убит. В это время правое звено вражеского десанта уже начало зачистку на остывающем поле боя. В данной схватке из нападавших в живых не осталось никого.
***
– Мам, почему дед Захар говорил, что мы через два дня придём в новую деревню, а прошло уже три дня, а мы опять стоим на месте и уже на вторую ночь? – девчонка лет десяти, сидя на корточках ковыряла хворостинкой горящие угли костра.
На поляне зимнего леса было темно и безветренно.
– Да кто ж тут ответит теперь? – вздохнула молодая женщина, покачивая на руках тихонько сопящий свёрток из медвежьей шкуры. – Ты бы у деда и спрашивала тогда.
– Ого! Мама, а что это там бабахнуло?! – девчушка вскочила, испуганно всматриваясь в темноту леса. – Ты слышала? Что это?
– А это папка твой в новую деревню стучится, – вставила свой ехидный комментарий старушка, которая возилась у этого же костра. – Слышишь, как громко стучит? Чтоб все услышали.
– Ох, что-то не ладное сейчас делается! – мамочка освободившейся рукой прижала к себе девочку. – Вот чувствую я. Сердце сжалось до боли.
– Перестань надумывать себе ерунду всякую! – выпрямилась старушка и строго уставилась на неё. – Молоко пропадёт! А ну перестань!