Почти непреодолимая разница в восприятии действительности у алитейцев и их далёких предков с планеты Земля, создала видимость прочного барьера между сознаниями людей прошлого и настоящего, иллюзию неприкосновенности минувших эпох. Путешественники, чьи личности оставалась намертво привязанными к их телам, взаимодействовали с агентами, а агенты с ними — нет. Но так только казалось. Всё же и те, и другие были людьми, а история Вселенной, записанная в Энергоинформационном Поле, оказалась не такой уж стабильной и неизменяемой вещью. Непрямое взаимодействие сознаний в области эмоциональной сферы скрывало в себе не меньше опасностей, чем непосредственный телепатический контакт.
Сначала изобрели синхронизаторы эмоций…
Стейбус, нервно повозившись в рабочем кресле, горько скривился, вспомнив Библию. «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна пуста, и тьма над бездною…»
Теперь историю создания мира, и всю последующую историю вообще, можно перечеканить, выбив на старых монетах профиль нового повелителя.
«Вначале не существовало ничего, кроме безобидных вогнутых зеркал. А потом сотворил Человек ретроскоп. И был вечер, и было утро: день один».
«А на другой день Человек создал сенсуальный синхронизатор, опробовал его и сказал: «Это хорошо!»
Да только — хорошо ли это было? Многие сомневались, например — Оллентайн, но их никто не слушал.
«На третий день Человек…»
Что он там ещё наворочал на третий день? Да много чего. И на четвёртый, и на пятый… Появились оптимизаторы, лингвистики…
«А на шестой день посмотрел Человек на все дела, которые Он сделал и вот — хорошо весьма!»
Неужели? Позвольте усомниться. Работа не закончена, осталось заказать вывеску: «Апокалипсис для людей прошлого, заботливо подготовленный их далёкими потомками», и повесить над входом в Академию Времени. А также над главным входом в штаб-квартиру корпорации «Ретроскоп технолоджи».
«И совершил Человек к седьмому дню дела Свои, которые Он делал. И почил Человек в день оный… в ретроскопе».
Конечно, где же ещё? Создатель, достойный своего изобретения. Труды позади, можно поставить чудо-прибор на самое почётное место в доме; можно есть, дышать и заниматься любовью в ушедших веках, паразитируя на их обитателях.
Стейбус почувствовал острое отвращение к самому себе — не столько потому, что он не раз лично делал это ради удовольствия, сколько просто по причине принадлежности к человеческому роду. До тех пор, пока он считал прошлое чем-то стабильным и неизменяемым, он не видел ничего плохого в собственных невинных, как ему казалось, экскурсах в чужие судьбы.
Это потому, подумал он, что в застывших мёртвых веках все люди были бы мертвы, как буквы в книге. Просто летопись, которую я мог читать снова и снова, начиная с любого места. Все события уже произошли, всё плохое и хорошее случилось, все жизни прожиты их законными обладателями. Но как только оказалось, что на их мысли и поступки можно повлиять в ту или иную сторону, переписывая тем самым отдельные главы летописи, как земляне тут же стали для меня живыми. А с живым прошлым и его живыми обитателями нельзя обращаться точно так же, как с мёртвыми. Не я первый осознал эту простую истину, не я первый пришёл к такому выводу — но разве кто-то остановился?
Кое-кто остановился. Но их было совсем мало. Остальные продолжали и продолжают использовать дальнюю временную зону в качестве игровой площадки, а игры становятся всё более жестокими.
Неужели мы не могли придумать лучшего применения для такого чуда, как ретроскопия? Ведь воссоздали же величайшие шедевры искусства и словесности, давно утерянные; даже такие, которые почти сразу погибли, которыми недолго наслаждались и современники старых художников, мудрецов, поэтов, а уже их дети знали только понаслышке? Вон, Фауст Вагнер, Мефистофель наш незабвенный, древнеегипетские папирусы воссоздаёт в полном соответствии с исходной технологией. И их содержание — со скрупулёзной точностью, иероглиф к иероглифу. Учёный Земли двадцатого века за любой из таких папирусов не раздумывая продал бы душу дьяволу — хоть целиком, хоть по кусочкам. Недавно Вагнеру выделили средства для воссоздания садов Семирамиды путём прямого синтезирования, так он совсем обнаглел, и теперь трясёт с Оллентайна деньги на Колосса Родосского. Утерянные творения Овидия его ребята записывают прямо за Овидием. Фауст умудрился найти в оригинале «Медеи» грамматические ошибки; хотел в своём варианте исправить, но Оллентайн не позволил. Делай, говорит, как было у автора, ты всё же не Овидий, хоть и знаешь латынь лучше него…