Он явил. Файлирс сидел так же, как и сидел. Только колышки были отброшены, а сильные, красивые пальцы вместо них сжимали виски. Неужто мигрень у него вновь? Быть не может… Усилием остановила себя, чтобы не шагнуть в кабинет. Нельзя! Я ведала, что скоро конец этому. И он пусть привыкает сам справляться.
Вдруг, перед королём появилась бумажка. Быстро схватил, пробежал глазами…
– Эля! – я аж содрогнулась и шагнула не раздумывая, – что за демон здесь творится? Почему я твои письма вижу?!
Мать-Земля! Что же делать?! Признаться? – нельзя. Четыре сотни лет, как живём спокойно, как маги да церковники уверовали, что истребили всех ведьм, до единой. Кто знает, что там ондолиец думает, а ну как, сам, первую хворостину в мой костёр и подбросит. А если не подбросит? Вдруг, себе захочет ведьму оставить, для пользования? Маг, которого ведьма выбрала, всесильный, он силу черпает не из своего резерва, что закончится, каким бы большим не был, а из ведьмы своей, а та из мира, и так бесконечно. В былые времена любой мечтал стать избранником ведьмы и не всегда из-за женских прелестей.
Собралась с силами и… рухнула без чувств. Как могла, старалась еле дышать, будто дух меня покинул. Через краткий миг уже оказалась в мужских руках, прижала к груди.
– Полёвка, – неприятно трогает за лицо, болтает… Эдак он бы меня никогда не пробудил… – что же ты, девочка, ну… Эй, кто там есть? Прасгал?
– Ты уже всё? – скрип двери и прежний голос вторженца. – Затрахал девку?
– Пасть закрой! – и столько ярости в голосе, – целебные заклинания? Что-то, чтобы в чувство привести, помнишь?
– Я? Фай, откуда? Давай лекаря кликну?
– Да сколько тот лекарь идти будет, а она не дышит…
– Ну а с нас что? Не ты же её укокошил! А если бы и ты – девка простая…
– Пошёл вон! – и уже через секунду: – нет! Стой! Пошли к целителю!
– Пошли?
– Дверь открой! И веди! Где они их тут держат, я дороги не знаю.
Ну всё. Пора.
Начала наращивать дыхание, делая вдохи всё глубже. Робко открыла глаза, сразу встретилась с его рыбьим взглядом.
– Ну вот и не понадобился…
– Вон! – он аж затрясся от крика, я спрятала лицо в вороте мужской рубахи. Не столько от скоромности, сколько, чтобы вельможа меня не разглядел. Нос вдохнул мужской, терпкий аромат. – Как ты? – спросил, сразу, как скрипнула дверь, приподнимая лицо за подбородок
– Не ведаю, что случилось…
– Это я. Напугал тебя, небось, а ты… мышка хрупкая… боязливая… Как мне тебя здесь оставить? – прижал мою голову снова, вздохнул в волосы. – О тебе же заботиться нужно, защищать, беречь тебя… ты вон какая пугливая…
Обвила руками шею, не веря, что снова в его руках, хоть и пыталась проститься.
Нет. Даже пусть и прогонит, всё равно приду. До последней капельки всё возьму…
– Забыл совсем! Я ж чего разъярился: записка, тебе адресованная, предо мной явилась. Ума не приложу, как возможно такое… никогда о подобном и не слыхал…
– Что в записке?
– А! На!
Взяла. А там строчки от Долва: Тосэю украл ондолиец из купеческой свиты. Та до дома двух метров не дошла. Прямо у крыльца оглушил заклинанием, через седло перекинул и был таков…
– Твой…
– Я прочёл. Дай мне своего человека. Такого, чтобы места все знал… а лучше мага. Я верну его.
– Тосэя…
– Знаешь её? – я кивнула.
– Конечно, ты же всех тут знаешь… Верну девку. А герцога сам лично накажу, не сомневайся!
– Я сама поеду.
– Адовы демоны! Полёвка! Ты-то куда?!
– Не спорь! Лучше меня никто эти места не знает, – пресекла спор. – Ты его знаешь. Силён он?
– Силён.
– Есть, кто сильнее?
Файлирс криво усмехнулся.
– Сюзерен его.
Хорошо.
– Она помочь просила, опасалась его. Да я пренебрегла, не думала, что так скор он… Четверть удара колокола и у конюшни жди, – быстрый поцелуй и побежала.
Не рядится, а в дорогу собраться. Распорядилась о снеди в дорогу, споро переоблачилась в дорожное платье, собрала тёплую одежду… Созвала внеурочно вьёрнов, глянуть направление.
Без лишних разговоров приняла помощь, в коей и не нуждалась никогда, уж на кобылу свою я завсегда сама взберусь.
Скакали во весь опор. Шельмец далеко ушёл, как лошадь не загнал – сие мне неведомо. Нагнали ночью, как ни торопись, но отдых нужен каждому, ежели маг ещё может на настойках бодрящих протянуть, то животное никак.
Спешились у развалин древнего храма. Место безлюдное, ближайшее поселение в двух часах галопа.
Достала горсть зерна и снова позвала своих смотрителей. Там они, как и час назад. Птицы показали Тосэю, всё так же без сознания, надеюсь, что в сон её подлый вор погрузил. Сам он не спит – молча смотрит на огонь, лишь прикрыв веки, в усталости. Красив, пародист… что же ты, убогий такой, что вцепился так в нашу девочку? У тебя же баб, должно быть…