Не виновата я. Ты, сокол мой, сам меня вынудил. Ты силой мне грозишь, я тебя хитростью одолею.
– Хммм… – прочистил горло родственник принцессы. – Думаю, нам стоит удалиться… Дело молодое. То всем ясно. Раньше, конечно, чем следовало, да тут все свои… а ты не стой столбом! Прибери здесь поскорей!
Горничная бросилась собрать кувшин с вином да кубки…
– Оставь на месте. И пошла вон.
Я не могу этого не слышать. Всё, что меня сейчас интересует – каково ему? Поверил ли? В если да – сожалеет ли обо мне.
Толпа сановников на удивление слаженно прошествовала в покои вотердца.
– Сговаривайте поскорее помолвку. Так, чтобы молодые править отправились. Тогда и о шахтах наших поговорим, – пока молвила, приблизилась ближе, чем следовало. Дабы за отворот платья удобней было принцу заглянуть. Дабы главное он услышал, а думы думать не стал бы.
Дальше ход Вереха. А уж за плату, что уменьшается с каждым днём нахождения здесь ондолийцев, он из кожи вон вылезет.
Сколько б люди не гадали – бережливость и накопление – страсть, что объединяет нас с престарелым советником.
А Файлирс, тем временем, не подвёл. Он оценил всё верно: одеяния принцессы, что раскиданы, вино…
– Я… принудил вас?
Магия не искажает, голос его звучит, хоть и сквозь стену, а будто нет преграды.
– Что вы, ваше величество! Я… просто не посмела отказать вам. Вы были очень… настойчивы.
Файлирс устало провёл по лицу, спустил ноги на пол, всё так же прикрывая наготу простынёй.
– Сделал Вам больно?
– Ваше величество… – трепетная лань, в которой разума оказалось больше, чем в лесном сородиче, затрепыхала ресницами, стыдливо опустив глаза. Уже в следующий миг фарфоровые щёчки засияли розовым. Всякий мужчина, что глянул бы на неё сейчас, лишился б головы. Король Ондолии, на мою беду, головой дорожит, потому продолжил взглядом жечь пол. – Мне, как и любой девице, неловко о том говорить, но вы мой почти супруг… мне не было больно…
Она не успела договорить, как Файлирс оказался подле неё. Сжал девушку за горло, приподнял над кроватью. Та повисла в воздухе, пальцами вцепилась в его руки.
– О чём ты врёшь, дрянь?
Та что-то прохрипела, не разобрать. Девушка уже вся красная. Он так сдавил ей горло, что отсюда видать – не дышит. Слабыми руками пытается разжать огромный кулачище. Король, словно озверел.
Я невольно потёрла шею, глаза поневоле скользнули к полу, где принцессина босая нога повисла безжизненной плетью.
– Пожалуйста! Остановитесь!
Я шагнула с тайной тропы.
– Ты долго, Полёвка, – Файлирс разжал руку. Несчастная принцесса поползла на другой край кровати, съехала на пол. Держится руками за собственную шею. – Я уж подумал, дашь ей сдохнуть. Ты заварила эту кашу? – отпираться некуда. Кивнула. – Выйди прочь, – велел принцессе.
Та, нагая, несколько первых шагов сделала на коленках, как была. Опомнилась, вскочила, унеслась.
– Я не поеду с вами. Я пыталась отговорить вас, попросить. Вы не внемли. С угрозами пошли к княгине. Мне ничего не осталось, как пойти на хитрость.
– То не хитрость, Полёвка. То подлость, – проговорил устало.
– Я испугалась, что вы меня силой увезёте, что войско приведёте…
– Из-за бабы? Войско? – усмехнулся, – ты в своём уме, дура? Мне солдат на войну отправлять, чтобы бабу себе забрать?
– Но княгиня…
– Врёт твоя княгиня. Не ты, так другая будет, – он поднялся, как был. Простынь слетела и Файлирс остался гол, чем никак не смутился. – Она женой будет, королевой. Раз тебе это не по сердцу. А ты будешь… просто.
Он медленно двинулся на меня. Шаг, другой… нет уже во взгляде никакой угрозы, но есть тут другое, что мне хорошо знакомо. С каждым шагом член его приподнимается, становится всё выше.
– Я не хочу… – пропищала.
– Не ври. Ни себе, ни мне, – хищно улыбнулся, будто знает – не устою.
Поцеловал. Ярко, жадно, горячо.
Сразу войдя в меня языком, проталкиваясь глубже. Задыхаясь, сходя с ума, я никак не могла ничего с собой поделать, лишь принимала. Его руки на моих ягодицах, чуть погладили и подхватили, подсаживая в воздухе.
И поцелуй… что длится, не насыщает, но распаляет так, что я уже готова сама поднять подол и опуститься на него.
Нечем дышать, невозможно думать, нельзя остановиться.
Умру, если не получу его… не смогу ощутить в последний раз. Обхватила руками могучую шею, пустила пальцы в волосы, направляя его в себя больше. Больше поцелуя. Жадные мужские руки проникли под платье, принялись мять и ласкать ягодицы. Уверился, что я здесь, что не против, поставил меня на ноги, тут же прижал собой к стене.