– Ужин ждет на балконе, синьорина. Если вы хотите сначала помыть руки, то ванная налево.
– Грацие.
Никак не отреагировав на изъявление благодарности, Мария уже спускалась по лестнице.
После секундного колебания Бэл решила, что руки все-таки помыть надо.
Слева оказалось две двери. Первая, как выяснилось, вела в спальню, выполненную в салатово-золотистых тонах, с огромной, накрытой балдахином кроватью и колыхающимися муслиновыми шторами по бокам открытого окна.
Поспешно закрыв эту дверь, Бэл попробовала вторую, которая вела в огромную роскошную ванную, повторяющую стиль спальни, куда, кстати, вела еще одна дверь.
Бэл поспешно вымыла руки и лицо. Заметив, что роза, которую она продела сквозь пряжку своей сумки, безжизненно повесила головку, она наполнила водой стакан для полоскания рта и поставила ее туда. Вынув из прически несколько шпилек, провела щеткой по волосам и снова свернула их в тугой пучок, после чего проследовала в гостиную.
Там царила прохлада. Хозяин еще не появился, и Бэл, дав волю любопытству, внимательно оглядела помещение. Высокий сводчатый потолок, стены цвета слоновой кости, старинная мебель, антикварные вещи. Только удобный кожаный гарнитур не скрывал своего современного происхождения.
Сквозь распахнутые двери, ведущие на балкон, Бэл увидела овальный стол, накрытый ослепительно белой льняной скатертью, в центре которого красовались свежие цветы и хрустальные бокалы для вина. За перилами открывался сказочный вид Рима, купающегося в золотистом вечернем свете.
Когда Эндрю бесшумно появился рядом с ней, она чуть не вскрикнула, подпрыгнув от неожиданности.
– Ну, как тебе мой дом?
Он переоделся в отлично сидящие на нем брюки и темную шелковую рубашку, не застегнутую на последние две пуговицы. По гладкому подбородку и влажным волосам она определила, что он уже успел принять душ и побриться.
Чувствуя себя не в своей тарелке, она ответила немного резко:
– Неужели тебя волнует чье-то мнение?
– Обычно нет, – честно признался он, выводя ее на балкон и усаживая за стол. – Но это такой дом, что он либо нравится, либо очень сильно не нравится.
– А тебя не обидит, если я скажу, что он мне сильно не понравился?
– Не обидит, но расстроит, мне казалось, что у нас схожие вкусы.
– Я в этом не уверена, – решительно возразила она.
Наполнив их бокалы, Эндрю подошел к сервировочному столику и начал раскладывать еду.
– «Гноччи верди», – сообщил он, выкладывая то, что оказалось маленькими, зелеными, запеченными в тесте яблоками. – Фирменное блюдо Марии.
Дожевывая последний кусок, Бэл похвалила:
– Божественно, ничего вкуснее никогда не ела!
– Не говори так, пока не попробуешь сладкое.
Он снова наполнил бокалы и поставил на стол фрукты и кофейник.
Попробовав ложечку крема с шоколадным вкусом, Бэл пробормотала:
– Ммм… теперь понимаю, что ты имел в виду.
– Ее кулинарное искусство помогает мириться с тем фактом, что она очень редко выказывает дружелюбие, – заметил Эндрю.
– А хороших кухарок найти трудно?
– Если есть деньги, то нетрудно.
– Тогда почему ты держишь ее?
– У нее тяжелое положение – муж умер, дочь прикована к постели.
– О-о… А ее дочь тоже здесь живет?
– Нет. – Он налил кофе. – У Марии есть домик на окраине Рима.
Тут Бэл сообразила, что, с тех пор как Мария поспешно спустилась вниз, оттуда не слышалось ни звука. Сдавленным голосом она выговорила:
– Экономка ушла домой…
Хоть это и было скорее утверждение, чем вопрос, Эндрю ответил:
– Я отправил ее на такси, но не надо так волноваться. Я не планирую нападение на тебя.
– А что ты планируешь?
– Приятный вечерок вдвоем.
– Завершенный небольшой порцией обольщения? – Сердце ее забилось быстрее. – Тогда ты попусту теряешь время. Мне интрижка не нужна.
– А почему бы и нет? – неожиданно серьезно спросил он. – Ты ведь тоже хочешь меня.
Это была правда, и Бэл не могла отрицать ее. С самой первой их встречи желание было взаимным, но здравый смысл не советовал доверяться простому влечению.
– Это только физиология, – не стала отрицать она. – А как насчет более глубоких чувств? Мы даже не нравимся друг другу, не говоря уже о любви.
Ничуть не смутившись, он предположил:
– Но со временем я начну тебе нравиться, а может быть, даже…
– Я никогда не смогу полюбить тебя! – резко перебила она, желая убедить в этом не только его, но и себя.
Серые глаза смотрели на нее с иронией.
– Как романтично! Неужели ты и впрямь полагаешь, что постель невозможна без любви?
Покраснев, она солгала:
– Разумеется, нет, но должно же быть что-то…
– Ты же не отрицаешь, что сильное сексуальное влечение существует?
– Но если все дело в сексе, то почему ты выбрал именно меня? Существует множество женщин, которые охотно…
– Мне не нужно множество женщин, – прервал он ее. – Мне нужна ты.
Почти обезумев, она закричала:
– Но я же ничего о тебе не знаю!
– Могу сообщить, что, кроме вечной потери ключей и любви к приему душа вдвоем, у меня нет дурных привычек, а мои недостатки, хоть и многочисленные, не слишком серьезны.
Представив себя рядом с ним под струями воды, Бэл онемела, а кровь быстрее побежала по жилам. Словно догадываясь о том, что с ней происходит, он одарил девушку дразнящей улыбкой, грозившей разбить вдребезги остатки ее самообладания. Каким-то образом ей все-таки удалось взять себя в руки и уверенно ответить:
– Даже если бы ты был самим мистером Совершенство, ответ был бы тот же – «нет».
Вскочив на ноги, она, искренне надеясь, что в голосе прозвучит холодная решимость, потребовала:
– Так что будь добр немедленно вызвать мне такси.
– Отлично. – Пожав плечами, он последовал за ней в гостиную и, подойдя к телефону, поднял трубку.
Бэл молча смотрела на его широкую спину, чувствуя себя немного задетой.
– Через пятнадцать минут. – Вешая трубку, он обернулся к ней: – Будешь ждать стоя или все-таки соблаговолишь присесть?
Чувствуя себя на ногах в большей безопасности, она отошла к окну. Солнце, сдавая свои позиции, скользило за горизонт во всем великолепии багряного и золотого блеска.
– Вид из твоего окна изумительный!
Ее хитрость обернулась против нее самой.
Эндрю подошел к ней и встал сзади. Словно железные тиски сжали ее грудь, она слышала собственное затрудненное дыхание. Он слегка привлек ее к себе и наклонил голову так, что их щеки соприкоснулись.
– А если ты посмотришь немного левее, то увидишь воды Тибра.
Она стояла, словно прикованная к месту, ничего перед собой не видя, ощущая только теплую силу его стройного гибкого тела, его щеку рядом со своей и тонкий аромат его одеколона. Если она повернется, то их тела соприкоснутся, сольются, как две половинки, в единое целое, – мужчина и женщина, мягкие изгибы и сильные мышцы. И это будет дикое, поющее наслаждение…
Но она не повернется. Она не может себе это позволить. Это чересчур опасно.
С трудом сглотнув, она проговорила:
– Такси вот-вот подъедет. – Это была, скорее, отчаянная молитва. – Мне пора спускаться.
– Ммм… – возразил он, губами лаская мочку ее уха. – Еще не пора.
Бэл прерывисто вздохнула, когда легкие, словно пух, поцелуи стали покрывать ее щеку и висок. Она пыталась найти в себе силы оттолкнуть его, положить конец этому сказочному наслаждению, но его губы перебрались к ее подбородку и начали спускаться вниз по шее, оставляя следы – взрывы эмоций. Бэл не сразу заметила, что одна его рука устроилась у нее на животе, а другая нежно поглаживает грудь.
Решив все-таки воспротивиться натиску его ласк и собственному желанию, она склонила голову и закрыла грудь руками. Тогда он установил полное господство над ее беззащитным затылком. Тепло его дыхания, влага языка, острота зубов – все это было чем-то средним между поцелуями и укусами. Она конвульсивно вздрогнула.