– Это не внешность, хотя и это приятный элемент, – замолчал, позволяя громкому хлопку пробки удариться о тишину. – Для совместной жизни нужен боец по натуре. Та, которой к лицу стоять за спиной и подавать патроны, а когда патроны закончатся или спина станет ненадежной, эта незнакомка не сдастся. Постоит за себя, подхватит бой и не рухнет на дно. Никогда не будет зависеть от моей смерти…
– Хватит трепаться, – прервала, разрывая вуаль романтики, как последняя беспощадная тварь. – Давай ближе к делу. Потом ближе к алкоголю и спать. Тебе ещё предстоит сражаться за одеяло.
– Ты убийца романтики, мать твою. Обидно, но тогда так…
Подхватил наполненный бокал и цепко взглянул на Арину.
– Находясь в трезвом уме, – прервался на большой глоток для пущей трезвости, не сводя с Арины пристального взгляда, – и в здравой памяти, в отличие от тебя, милая, хочу вот… – поставил бокал и изъял из кармана штанов угольно-черный футляр.
Два шага вперед, навстречу преступнику, проворно открывшему бархатную коробку и протянувшему руку вперед. Застыла, а следом и её дыхание, рассматривая массивное кольцо с черным камнем в виде сердца. Боже… Хорошо, что не правую ладонь распорола.
– Отдаю тебе свое черное сердце, – весело пропел, и на лице на секунду вспыхнула гримаса счастья.
Неконтролируемая радость и нервозность сопровождали взбесившийся ритм сердца. Тупо посмотрела на обещанное черное сердце в оправе кровавого цвета, скрывающей часть камня. Смотрела не дыша, насыщаясь мистикой преподнесенного бриллианта. Черно-красный, говорящий за самого преступника. Цвет их личной философии счастья и образа жизни.
– Помолвка? – протянула правую руку, пытаясь контролировать постоянно сбивающееся дыхание.
– Свадьба, – вынул кольцо и швырнул футляр на стол. – Всё по-дурацки, но… Это не моя вина. Доки подвезут позже.
Проворно подхватил её руку и в такт сердцебиению надел ощутимо тяжелое украшение на безымянный палец. Не скрывал торопливости, будто желая поскорее поставить точку в романтическом вопросе, но и не забывая кайфонуть от процесса.
Взял свой бокал и долил шампанское, пока незнакомка сосредоточенно рассматривала камень, укладывая в голове новый странно-восхитительный статус жены безбашенного.
До боли и до странного тлеющего чувства в солнечном сплетении эффектная символичность. Черный камень. Никакого блеска, минимальная игра света – черный омут и скупость прозрачности. Прямая ассоциация с сердцем и характером мужчины. Черный омут преступности и преступника стоящего рядом, и никакого просвета. Холодный. Черный. Камень. Но подаренный важным для неё человеком.
Взгляд на Макса, пригубившего из бокала и задержавшего на Арине нечитаемый взгляд. Тусклый свет лампы помог рассмотреть порез на скуле, кровоподтеки на предплечьях, кровь на разбитых костяшках.
– «Турмалин» был закрыт на спецобслуживание, – прерываясь на глоток, с каплей грусти в голосе. – Стол в центре зала, вкусная еда, музыканты. И время только наше, всё пространство наше, а потом весь мир. Блядь, первый раз в жизни докатился до такого кутежа так и этому помешали.
Слабо улыбнулась, наконец, наблюдая на его лице искреннюю эмоцию гнева.
Он сунул руку в карман, извлек широкое золотое кольцо и молча протянул ей. Забрала, снова ощущая, как сбивается такой обыденный, привычный процесс дыхания. Хитро улыбаясь, надела на безымянный палец мужчины под четкое и даже понятное, сказанное низким голосом: «Ich liebe dich».
Кивнула в ответ, прошептав искреннее «я тоже тебя» и потянулась к бокалу. Несколько глотков полусладкого игристого. Преступник живо вырвал бокал из рук, обнимая за талию и толкая на себя. Бездумно обняла в ответ и повисла на шее, утыкаясь лицом в плечо.
Слабое прикосновение губ к её виску и поцелуй скользнул ниже, к щеке. Ощутила холодок, пробежавший по спине, понимая не завуалированные намеки на продолжение. Но…
– Это лучше, чем сражаться за одеяло, – ответил на простреливающий мысли вопрос, подхватывая на руки.
Дверной проем, узкий коридор, с нетерпением преодоленные ступени, пока она добавляла пошлости в желание, целуя шею мужчины и игнорируя слабую боль в ребрах и, наконец, родные стены черно-белой спальни, надежно скрывающие от всего криминального мира и охраняющие вожделение, безумство.