Благодарно кивнула, беря стакан и отводя взгляд в сторону преступника.
Мужчина допил содержимое и, швырнув стакан на стол, схватил пачку сигарет. Быстро и нервно прикурил от высокого огня черной зажигалки, и несчастная вещица заскользила по столу. Живо долил себе, гневно затягиваясь белой сигаретой. Настолько поглощен ненавистью и недоверием ко всему и всем, что даже не замечал происходящего вокруг, он снова уплывал в неадекватность.
Сидела достаточно далеко, но подсознательно ощутила аромат его сигарет, спустя миг преступник и незнакомка одновременно отпили из своих стаканов. Одновременно ром.
Насыщенный вкус с тонкой тиной карамели, напиток тут же ударил в голову, напоминая о голодном желудке, быстро опьяняя кровь.
И снова холерическая жестикуляция, мертвая мимика сменялась гримасой гнева, прищуром темных глаз, мрачной улыбкой.
Попивая ром, наблюдала, как после очередной затяжки и ненавистно брошенной Антону фразы, огонек белой сигареты метнулся в сторону, ударился о глянцевый пол, пока Самойлов наклонился к Антону, что-то шипя сквозь зубы. Давид действительно вмешивался в самые критические моменты, но рефери он был никчемным. Одержимый победой и одним шагом от проигрыша, Самойлов не контролировал себя и уж тем более ни во что не ставил рядом сидящих.
Ударил кулаком по столу, уже привлекая к себе лишнее внимание гостей, в следующий миг рука метнулась к стакану, и лицо Антона умылось элитным доминиканским ромом. Быстро допила темный напиток и оставила стакан, синхронно с тем как преступник раскрошил свой о поверхность стола, сжал стеклянную крошку в кулаке, режущую глубже всего, прожигая взглядом Антона.
– Надо вмешаться, – крикнула на выдохе, срываясь с места.
– Не лезь в мужской разговор, – грубо схватил за запястье, останавливая.
Её яростный взгляд на здоровяка, крепко сжимающего руку. Дернулась и интуитивно взглянула на преступника, выхватывая секундное движение мужчины. Схватив бутылку рома, он с размаху ударил Антона по голове. Грохот, пронзительный треск стекла смешались с возгласами женщин и легким джазом.
Макс невозмутимо поднялся, посмотрел на лежащего без сознания – или уже мертвого – врага, кинул на стол горлышко бутылки и, похлопав Давида по плечу несколько раз, стремительно направился к лестнице.
– Охеренный мужской разговор, – язвительно выпалила, освобождаясь от хвата.
Здоровяк сорвался с места, побежал вслед за другом, оставляя незнакомку наедине с шестым чувством, подсказывающим, что вмешайся она – до этого Макс не докатился бы. Оставляя с саднящим запястьем и неутоленной яростью.
Под пристальными взглядами испуганных зевак, торопливо прошла к столу. Давид нервно пытался нащупать пульс у лежащего мужчины, безжизненно уткнувшегося лбом в столешницу. На ощупь отыскала зажигалку и сигареты, разглядывая блеск крови на глянцевом покрытии, блеск мелких измазанных в кровь осколков.
– Живой, – едва слышно констатировал Давид, откидываясь на спинку дивана и хватая бокал с темным ромом на дне.
Кивнула, не зная эмоциональной окраски этой новости. Хорошо это или плохо. Сжимая в правой руке зажигалку и сигареты, бегом направилась прочь. Бешено по лестнице вниз, через зал, вестибюль. Не глядя на лица, в глаза переполошенных людей, лишь рассматривая мелкие точки крови на полу, стекающей минуту назад с порезанной руки преступника.
Выбежала на улицу, утопая в шуме машин и шагов прохожих, взглядом ища одного нужного человека.
Он стоял у стены, промывая рану водой из бутылки, и скептично кивал, пока Матвей лез вон из кожи, напористо что-то втолковывая другу.
Убирая пряди брошенные резким порывом холодного ветра на лицо, приблизилась.
– Ты ёбнулся, Максим! А если ты убил его? Сука блядь, да кто так делает? Дохрена людей в ресторане! Если хочешь разбираться, вывези его в лес или…
– Если убил, то закопаем, – с вызовом в голосе прервал, швыряя бутылку на плитку, и махнул рукой, стряхивая капли воды и крови.
– Он живой, – вклинилась, подходя вплотную к мужчинам. – Твари всегда живучие.
Добавила, наблюдая облегчение на лице Матвея и скрытый, уже контролируемый гнев, прикоснувшийся к чертам лица преступника. И первый был прав. Пока Антон жив у них больше шансов что-то доказать, проследить, подловить, вычислить в предательстве. Это лучше, чем в глазах криминального общества он бы остался жертвой, ни за что пострадавшей от холерического темперамента босса. А уже и так полно тех, кто против его кандидатуры. Против его жизни, и будут использовать малейший прокол.