Лениво наклонился вперед и ударил пальцем по сигарете, сбивая пепел на стол. Яркий свет немного слепил и без того затуманенный усталостью и безумием взгляд, но рассмотрела одобряющую полуулыбку на устах преступника. Нарочно наклонился ниже, позволяя свету упасть на лицо, полностью обнажить мимику, эмоции. Веселье и слабое удивление. Но ему нравилось каждое прикосновение к следующей пуговице, сопровождающееся громким раскатом электрогитары, риффами разбивающимися о грохот барабанов и тонкое вплетение скрипки.
Справилась с последней пуговицей, когда Макс откинулся на спинку дивана, расслабленно поднося сигарету к губам. Секунда. Хардовая музыка дополнилась пронзительно-четкими словами. Низкий, мощный бас вокалиста, едва заметный кивок преступника, когда стянула легкую ткань с плеч и показательно опустила руки, позволяя одежде свободно упасть на пол.
Затягиваясь, мужчина взглянул на тень на бежевой стене. Будто все завлекательные жесты незнакомки скользили мимо его взгляда, он пристально смотрел на изящный силуэт на стене, щурясь, выдыхая густой яд, затем вновь затягиваясь сигаретой. Эстетика преступника. Всё, что требовалось для полноценного отдыха – сигарета, тьма, тяжелая музыка и стоящая перед ним полураздетая девушка.
Под эту музыку невозможно станцевать стриптиз, поэтому медленно добавляла в свои действия рокового азарта, погружая Самойлова в мрачную сцену с примесью пошлости и здорового желания. Поджигая, мысленно заставляя, наконец, затушить сигарету и оторвать взгляд от танца худой тени.
Расстегнула молнию и неторопливо зацепилась пальцами за пояс шорт, нарочито, чтобы каждое движение, отражающееся жаром похоти в крови преступника, повторялось хрупкой тенью на бежевой стене. Он всё ещё смотрел на тень, сквозь дым сигареты, но ведь наверняка скрытно поглядывал на тело незнакомки. И от этой мысли чувства и эмоции сковывались липкой похотью, теплом в районе солнечного сплетения. Хотелось ускориться, пропустить ею же ненавистные прелюдии, но уже в следующий миг продолжала затеянное.
Слегка покачивая бедрами, стянула шорты, заставляя плотную ткань скользить по худым ногам. Неспешно наклонилась, не отрывая цепкого взгляда от смотрящего на стену и кивающего в такт хард-музыке преступника. Он словно издевался над ней, дразня, глядя лишь на танец тени и вожделения.
Подхватила и быстро отшвырнула вещь, выпрямляясь, затем игриво завела руки за спину и расстегнула лифчик. Когда бретели мерно заскользили по плечам, подхватила белье, швырнула прочь. Черное кружево пролетело мимо взгляда преступника и повисло на торшере.
И это переключило тумблер. Самойлов бросил сигарету на стол, в упор посмотрел на тело незнакомки, подаваясь вперед. Надменно рассматривал обнаженное тело, сжимая кулаки, едва удерживая самоконтроль.
Сдерживала улыбку, ощущая, как бесится сердце, а эмоции и предвкушение расползаются жидким тактильным ядом по венам. Как безумное желание затмевает здравый рассудок, затуманивает всё, что было до и будет после. Всё, чего у них никогда не будет. И всё-таки улыбнулась, когда мужчина резко поднялся и со всей силы толкнул торшер. Звуки падения и треска яркой лампы заглушились новым риффом гитары.
Тень исчезла. Плотная темнота скрыла мгновенное приближение преступника и на талии материализовались мужские руки, по щеке скользнуло теплое дыхание. Прижимая к себе, провел языком по мочке уха и сквозь бас вокалиста, и её взбесившееся сердцебиение, удалось расслышать что-то наподобие «иди ко мне, милая».
Запрыгнула, обхватывая его бедра ногами, наспех и наугад расстегивая его рубашку, пока мужчина нес к дивану. Кровь и нервы острее волнуются, когда медленно опустил на диван, а вздох удовольствия от блуждающих прикосновений заглушился поцелуем.
Раскат музыки, тихий стон в губы и полная отключка мыслей. Прервался поцелуй и мужчина рывком стянул с неё последнюю шмотку. За считанные, скрытые темнотой, секунды избавился от одежды и навалился, полугрубо заставляя развести ноги.
Что-то сказал, но обрывки фраз растворились в музыке и вскоре компенсировались деспотичными прикосновениями к тонкой коже. Почти утро, но для них больше не существовало времени. Осталась громкая музыка на фоне, сопровождающая сумасбродную близость. Движения мужчины, пока целовал шею, болезненно оставляя следы пальцев на талии, груди, бедрах. Терял контроль, уверенно утаскивая за собой в омут сумасшествия и эгоизма.