Тотальная катастрофическая беспомощность затуманивала разум. Не могла здраво мыслить, не понимала, как выпутаться. Хотя бы из долбаной нейлоновой стяжки за спиной. Слова мужчины окончательно сводили с ума, бросая в прошлое, которое помнил лучше. И в ушах застыло тонкое эхо, каждую миллисекунду слышался свист лезвия.
Уловила резкий металлический запах, а спустя секунду что-то холодное коснулось лица. То самое лезвие. Пока ещё пахнущее металлом, а ведь потом перенимающее яркий аромат крови.
– Мне кажется, ты понимала лучше всех, – ледяное лезвие скользило по её щеке, пока сидела ровно, обездвиженная ножом, пока Буров неторопливо расстегивал её куртку. – Когда внезапно умирает человек, первый вопрос – кому выгодна эта смерть? Так вот, ты одна из немногих, кто понимал… прежде всего эта смерть выгодна мне. Чтоб остаться живым. Шаришь? Вот поэтому ты была среди нас. Схватывала всё на лету. Была б мужиком, твоему авторитету, смекалке и талантам цены не было б.
Лезвие скользнуло ниже, по щеке к шее, затем по плечу, резко оголенному наглыми движениями мужчины. Он вел не заточенным ребром, поэтому не резал, а лишь бесполезно надавливал, скорее разрезая в клочья её нервы, но никак не кожу.
Прикусила губу, дурея от происходящего. Сдерживая дрожь рук за спиной и опьяненного растерянностью и яростью тела. Чей-то грубый голос приказал гнать быстрее и водитель исполнил. Значит, в машине трое. Но толку считать, если ничего не сделать…
Послышались шевеления слева. Буров подсел ближе. Ощутила, как коленом коснулся её ноги, вздрогнула и отвела ноги в сторону, но без толку. Он был гораздо ближе и ему ничего не мешало. Ничего не мешало повернуть лезвие заточенной стороной.
– Зачем повязка? – ровным голосом, слабо прикрывая страх и дрожь, из последних остатков сил.
– Да черт тебя знает, – незамедлительно ответил, по голосу поняла, что ублюдок улыбается. – Ты на всякое способна. А со стяжкой и повязкой меньше возможностей для фокусов. Тебя же как-то упустили люди Вала. Вот я и перестраховываюсь.
Терялась между гневом и страхом, ощущая быстрое движение машины, слабое покачивание из стороны в сторону, пока Буров на секунды прекращал издевательскую странную игру. Затем новые прикосновения в обход её воли и желаний, исследования её тела с помощью острого лезвия. По тонкой коже, по шатким нервам, до первой крови.
Теряясь в беспомощности, всё-таки смогла отметить – встречных и попутных машин практически не было. Пустая дорога. И вряд ли её везли в людное место. От этой догадки становилось только хуже. В ушах стоял грохот сердца, в висках – рокочущая кровь.
– А чего ты так в лице поменялась, хорошая моя? – заметил, пока наплевательски и неосторожно резал кобуру.
Изрезанные ремни заскользили по ткани рубашки. Услышала гулкий звук – стволы упали на пол. Где-то там уже лежала и её самонадеянность.
– Душно здесь. Видимо, давление подскочило.
Едко сказала, вслушиваясь в смех мужчин. Один был хрипловатым. Это восхитительно, блядь. Слепая, связанная буквально, до въедающейся боли в кожу, в запястьях. Связанная фигурально, с подобными уродами из-за жажды возмездия. Да ещё и подвержена чересчур смелым касаниям. Окруженная адом.
Но покорно выжидала, всматриваясь в плотно сшитую, пугающую тьму перед глазами, изредка мотая головой, тщетно пытаясь сбросить повязку. Выжидала, когда закончится ад, сотканный из атмосферы, фактов и прикосновений Бурова. Когда замелькает маленький шанс для сокрушительного фокуса. Пробьется точкой света сквозь гробовую тьму в глазах.
*****
Споткнулась, но чьи-то крепкие руки ловко подхватили. Видимо, ещё не время падать и дарить зверью удовольствие. Открыто нервничала, уже не скрывая тяжелого дыхания и решительной ярости, потому что маленький шанс на спасение не представился. И даже когда Буров оставил в покое – ничего. Лишь сильнее затянул стяжку, наслаждаясь её мимолетным едва слышимым стоном боли, и проверил узел повязки. Но шансов не было. Никаких.
Не понимала, куда привезли, всё ещё всматриваясь в робкую тьму перед глазами и шагая по наитию, в сопровождении грубого прикосновения. Находилась на улице. Касание ветра к лицу, к воспаленным гневом вискам, тихий шелест деревьев, листьев под ногами и одежд. Слышала мужские смешки за спиной и шаги Бурова слева.