Через несколько секунд скрип двери. Всё резко стихло. Шорох листьев сменился эхом гулких шагов. Их много. Судя по уверенным и шаркающим шагам, человек десять. Максимально использовала оставшиеся чувства, хоть и бесполезно.
Снова скрип. В нос ударил резкий затхлый запах.
– Сюда её, – впервые за долгое время услышала мелодичный голос.
Кто-то усадил на стул. Грубые руки скользнули ниже, к запястьям. Сорвал стяжку, оставляя болезненный след от нейлона. Едва успела потереть ледяными пальцами запястья, мысленно шипя от боли и осыпая грязной руганью тупых ублюдков, как кто-то перехватил правую руку и всё той же стяжкой зафиксировал, крепко привязывая к подлокотнику. То же повторили с левой рукой, на этот раз уже слушая всё, что она о них думает, и куда Самойлов засунет им эти гребаные стяжки, но враги лишь надменно посмеивались, больше не воспринимая незнакомку как угрозу, лишь как элемент забавы.
Затем отдаляющиеся шаги, невнятные слова, удар двери и звенящая тишина. Долгая тишина, казалось, длиною в вечность.
Пальцы рук онемели, глаза непроизвольно слезились, дыхание сбивалось, пока отчетливо улавливала чужое, ровное и спокойное. Совсем близко. Понимала, кто остался рядом. Марк.
– Вот теперь поболтаем, – весело заметил, прикасаясь к её затылку.
Сорвал повязку и кончиками пальцев пару раз легонько ударил по щеке. Отклонилась, врезаясь в спинку стула, отстраняясь от пренебрежительных прикосновений, вызывающих едкое отвращение.
На выдохе, опустив голову, приоткрыла веки. Проблеск света, бьющий в привыкшие к темноте глаза. Рассмотрела мужские кожаные ботинки и, сильно щурясь, приподняла голову. Буров стоял рядом, близко, держа руки сложенными перед собой. Хватило мига, чтобы выкрасть из общей картины одну деталь… Массивное кольцо с бордовым камнем на среднем пальце правой руки… Это. Был. Он…
Глава 24
Дежавю. Импульс, пробивающий сознание. Выстрел в висок, уводящий за собой завтрашний день. На выдохе…
Не знала, как назвать ощущения и чувства, пока тусклая лампа под потолком бросала свет на пресловутое, навеки оставшееся в памяти кольцо. Что-то значащее, раз мужчина устроил такой спектакль. Позволил вылезти из царства тьмы и раньше всего увидеть кольцо. Неспроста.
Перед ней тот, кого искала, задирая рукава чужих пиджаков. Сошла с ума, помешавшись на скупой картинке, ярко выданной потрепанной памятью. Пришел сам, и теперь пустым взглядом смотрела на бордовый камень, как в глаз бездны. Теряя боль запястий и поцарапанных о стену пальцев, сосредотачиваясь только на зрелище.
– Нравится кольцо? – игриво, протягивая руку вперед. – Это ты подарила. Сволочь.
Мерно оторвала взгляд от украшения, попутно уходя от запланированного прикосновения. Мимолетно осмотрела место, отмахиваясь от статуса сволочи хотя бы отводом глаз, раз руки прикованы. Небольшое помещение под тускло-желтой лампой, заваленное всяким хламом и пустыми ящиками из-под алкоголя.
Бегло изучила Марка. Мужчина в черном. Как и её жизнь.
Снова до отвращения идеален внешне. Но без бабочки на горле и без пафоса. Растрепанные черные волосы. Черная кожанка с шипами на плечах, джинсы. Уже не смахивал, а точно был похож на рокера. Может, на это и повелась в своё время, ведь должно же быть объяснение их связи в прошлой жизни. Игра образа. У него прекрасно получалось играть в жизнь, пока все убеждались в его смерти.
– И черные часы, – несмело добавила, приподнимая голову, встречаясь обманчиво-безразличным взглядом с победным, бешеным взглядом мужчины.
– Да, были и часы, – сказал, обходя стул и роясь во внутреннем кармане куртки. – Тоже твой подарок, – остановился сзади и наклонился, коснулся дыханием её виска. – Только часы с сюрпризом оказались, помнишь? Я просто запутался, слишком много сплетней. Уже ничего не понимаю. Поэтому решил всё выяснить у тебя.
– Про амнезию тебе информатор правильно донес.
Торопливо вставила, глядя вперед, ощущая бешеный ритм сердца, агонию в висках и присутствие врага за спиной. Самое невыгодное местоположение врага.
Удар по ножке стула заставил вздрогнуть. Затем послышался знакомый щелчок. Знакомый щелчок – чертова зажигалка. Мимо виска пролетел белый дым.
– Я не помню, – неробко, поднимая подбородок выше, нож все равно полетит в спину, так что можно открыть горло. – Я многого не помню.