Просторная кухня утонула в гнетущем молчании и смеси из сладкого и терпкого дыма. Тихо выпила, озадаченно оценивая инфу. Взгляд метался между гармонично курящими мужчинами, умиротворенно улыбнулась, когда синхронно сбили пепел в круглую пепельницу. И мотнула головой, когда Самойлов протянул сигарету, безмолвно сопровождая действия фразой «затянись и расслабься».
– Да, у меня есть вопрос, – с напускным весельем бросил преступник, переводя взгляд на брата. – Ты над всеми клиентами издеваешься?
– Нет, вы особенные. Там невысоко, так что прыгнешь. Ещё что-нибудь?
– Ты помнишь, что должен нас спасти, а не убить? – сказала на выдохе, глядя в глаза болотного цвета. – А точно пять секунд?
– Этого времени с головой хватает. Мы проверяли. Внедорожник не может закрывать вас вечность, это вызовет подозрения, всё должно выглядеть случайно, непроизвольно.
Самойлов присвистнул, с фальшивой отстраненностью разглядывая свою сигарету. Цепкий взгляд на Наумова, едва заметно поджавшего губы. Почти заткнул рот сигаретой, но застыл, разглядывая брата. Его явно что-то не устраивало, и в следующую секунду проговорил:
– Напоминаю, что бомба самая настоящая, это не та, что лежала в здании автовокзала в ячейке номер семнадцать. Так что, кто не спрятался – я не виноват.
– Я даже знаю с чьей ритуалкой ты сотрудничаешь.
– А как же! – подхватил Наумов, и мужчин явно не заботило, что она не понимает, о чем пошла речь. – Марик его правая рука.
– Дослужился?
– Поляк ему ближе, чем твоя группировка.
Самойлов кивнул, докуривая сигарету.
Или действие дымного виски, или скачки напряжения, но перед глазами стало темнее. Четко вообразила, как летит в ледяную воду, пока на мосту с оглушительным рокотом взрывается машина. Эта картинка там похожа на всю её жизнь. По крайней мере, на последние шесть лет.
– Если вопросов больше нет, то тогда… удачи нам всем.
С улыбкой и тихо произнес Наумов, жестом предлагая выпить за фарт и жизнь. Они чокнулись бокалами, перезвоном хрусталя закрепляя пожелание, ставя дымную точку на прошлой жизни.
*****
Следующий день пролетел незаметно. В доме и компании Матвея. Привез их вещи и твердо настоял, чтобы пока пожили у него, мол, всё равно эта хата пустует. А Самойловская сейчас больше смахивает на решето.
Здоровяк не знал об их планах, не знал даже, что встречались с Наумовым, но будто что-то чувствовал и не торопился оставлять незнакомку и преступника наедине. Пока не получил задание сгонять на склад и проконтролировать отгрузку товара для важного заказчика. Потом Макс вызвонил Даву. Ненавистный взгляд кареглазого не дал забыть об их прекрасных дружеских отношениях, поэтому вышла из гостиной, но не забыла подслушать разговор.
Самойлов дал последние наставления по поводу работы на Бурова.
Ночь перед громкой гибелью не спала, считая, что бессонница перед событием – обычный расклад. Сидела в постели, прислонившись к спинке кровати, всматриваясь в полумрак чужой комнаты. Иногда разглядывая преступника. Крепко спал, лежа на спине и закинув левую руку за голову. Спокойное дыхание, сомкнутые губы, красивые черты лица, но главное – отблескивающее в лунном луче широкое обручальное кольцо. Когда надевала его на безымянный палец преступника, где-то на задворках сознания мелькала мысль, чтоб вместе и до самой смерти, но и представить не могла, что до такой громкой и такой фальшивой.
Утро началось с уже привычного «собирайся, незнакомка, нас ждёт дело».
Душ, темный макияж, удобная черная одежда и обувь, поверх пальто, которое позже сняла в машине. Ставка на быстрые, ловкие движения. А для их окружения это обычный день, обычное поведение и обычный стиль одежды босса и его жены.
Когда тонированный мерс сдвинулся с места, слабо улыбнулась, принимая холод, ползущий по венам. От одной лишь мысли, что в машине бомба, что через несколько часов новость об их гибели разнесется по большому городу, прямиком в уши заинтересованных и новостным репортажем в глаза авторитетов, заявлявших, что нет человека – нет проблем.