– Пятьдесят метров.
Стремительно тающие метры будили адреналин, поджигали азарт, заставляя сердце биться неоправданно – до боли в груди – быстро, заставляя вены холодеть в ожидании команды. Придвинулась вплотную к Самойлову, соприкасаясь коленом с его ногой, и прислонившись, положила руку ему на плечо, выжидающе глядя на воду.
– Двадцать метров.
Мероприятие близилось к завершению. Совсем скоро место заполнят комки дыма, а холодный осенний воздух рассечется кусками металла. И в секунду её размышлений о том, как этот пейзаж будет выглядеть, преступник резко повернулся и коснулся губами её губ, оставляя печать требовательного прощального поцелуя, фиксируя её голову и заставляя отвечать.
– Ребята, десять метров до взрыва.
Тихо засмеялись друг другу в губы, не реагируя на предупреждение, явно пугая водителя и наслаждаясь неповторимостью, безумностью момента.
Обняв за шею, впилась в губы, когда он грубо привлек к себе, впиваясь пальцами в изгибы талии. Жар по телу, язык по языку, совместный обратный отсчет и… Отпрянула, а он коснулся дверной ручки в секунду, когда, словно выстрел, в салоне раздалось чеканное:
– Пять!
Выбежала из машины, держа его за руку, вернее, он буквально насильно и ловко утащил за собой, два шага вместе и отпустились, бездумно перепрыгивая через невысокое ограждение.
Острое ощущение полета сопроводил жадный вдох. Под оглушающий громоподобный звук взрыва резко и с головой провалилась в ледяную воду. Невыносимо ледяную. Словно удары ножа в одночасье в каждый миллиметр кожи, пока всматривалась в толщу воды, а горло сдавливало невидимой волной. Безрезультатно гребя руками, вспомнила, что не умеет плавать и теперь медленно на дно под эхо взрыва, застывшее в ушах вперемешку с непонятным гулом. Секундная паника, затем цепкая хватка на запястье, и Самойлов торопливо потянул на себя. Не пыталась опереться или выкарабкаться, понимая, что потопит обоих, а лишь, закрыв глаза, расслабленно доверилась сильному захвату и последующему плавному движению преступника к поверхности.
Через считанные секунды, крепко держа незнакомку одной рукой, он вынырнул возле небольшой белой лодки.
*****
Сидя на террасе пляжного домика, прищурено смотрела на разбушевавшийся океан. Уходящее солнце бросало последние красноватые лучи на белый песок, прохладный ветер ненавязчиво касался обнаженной кожи. Поправила подол легкого летнего платья и машинально скрестила ноги, одновременно обнимая себя. Состояние легкости и безопасности. Это начало другой жизни. По возвращению всё будет иначе. Для них, для врагов, для союзников...
– Принести кофту? – низкий голос вернул в реальность.
Медленно повернула голову, словно не желая отводить глаз от взбесившейся воды, и жестом отказалась, смотря в глаза преступника. Сидел напротив с дымящейся сигаретой в руке и безучастным выражением лица, по которому и не скажешь, что человек способен проявить заботу.
Это была вторая фраза произнесенная Самойловым за целый день, и вытащить его на диалог не удавалось. Чем больше дней с момента их исчезновения, тем меньше слов от него можно услышать. Наверное, его злили мысли о родителях, он представлял, что они сейчас чувствуют. Прекрасно понимал, какая битва развернулась за место главного над оборотами в области и за её пределами. И всё это обезболивалось только мыслью, что в итоге это он обошел всех, выиграл и остался в живых, пока где-то далеко на другом полушарии планеты на них работал компромат.
Развязывал разборки и медленно, но верно убирал врагов. А некоторых толкал в ловушку уже организованную его людьми. Хитрая и качественная расправа, и преступнику даже не пришлось латать раны после каждой перестрелки и едва заметно махать рукой, чтобы подать очередной знак открыть огонь. Он просто сидел возле океана и курил, секунду назад сбив пепел в стеклянную квадратную пепельницу.
Прошла неделя с момента их громкого исчезновения. Через час после взрыва уже сидели в самолете. Через два часа весь город знал, что Самойлов и его жена погибли. Тех, кто представлял опасность, ломал планы, жизни врагов и конкурентов больше нет в живых. И чье-то покушение, наконец, удалось. А на следующий день хоронили три пустых гроба – по легенде водитель Самойлова погиб вместе с ними. Она представляла ликование и вздох облегчения каждого из ублюдков, и ведь никто не знал как это ненадолго.