Непроизвольно улыбнулась, вспоминая кухонную романтику, странный обмен кольцами, но с нестираемым, надежным будущим. Ради того момента, ради этого мужчины рядом стоило обосноваться в черном омуте.
Чтобы теперь в тишине и полумраке, под остывающее дыхание и плавно угасающие острые ощущения лежать в объятиях, вдыхая почти стершийся запах мужского одеколона, наслаждаясь успокаивающими поглаживаниями по спине и каждой секундой.
*****
Мерс гнал по пустой дороге, не отставая от внедорожника, едущего впереди, за рулем которого сидел Дава. Только он знал точный маршрут, он же и организовал эту ловушку для ублюдка. Сидя на переднем пассажирском, безучастно смотрела в лобовое стекло, неотрывно следя за дорогой, высекая в памяти каждый поворот и секунды пути так, что смогла бы вернуться с закрытыми глазами, в отличие от преступника, сидящего за рулем. Бездумно и слепо следовал за тачкой и почти всю дорогу говорил по телефону. Вот кто точно заблудился бы в этих просторах.
Они выехали едва в небе забрезжил живой свет. Прохладный душ, стирающий пелену бессонной ночи, но оставляющий отметины от пальцев Самойлова. Удобные облегающие штаны и кофта, броский темный макияж, наплечная кобура, кожанка вместо теплого пальто. Как говорил один знакомый преступник: «закаленный жизнью не боится холода». Именно здесь и сейчас не ощущала ничего. В мире зашкаливающей жестокости нет страха и слабости, а за её спиной шесть лет жажды и боли. Она долго и с тупой упорностью бросала вызов мужскому миру, пока использовала их и позволяла использовать себя, зато теперь…
Поправила кожаный ремень кобуры, в сотый раз опуская взгляд на номер машины. А мысли опять на тот момент, когда Дава подъехал к дому, вышел из машины и с каким-то мучительным выражением лица глянул на преступника. Это был его шанс оправдаться. Исправить дорогостоящую ошибку и вернуться в группировку. Он, наверняка, помнил слова, холодно брошенные ему Самойловым и нагло подслушанные ею: «третьего шанса никто не даст».
– Нет, для Фрица такие условия неприемлемы, – низкий голос вернул в реальность, густая дымка проплыла мимо взгляда. – Всё должно быть по плану, без заминок. Если сказали, что прибудет в полночь, значит ровно в полночь. А когда он прилетит с Мотей говорить? – протянул сигарету Арине, забрала. – Ладно. Вот тогда с ним и встречусь. Он будет рад меня видеть после того, как потусовался на похоронах.
Невольно улыбнулась, предугадывая реакцию Фрица, как тачка Давы мигнула фарами и замедлилась. Это был знак, что они почти у места.
Арина глубоко затянулась, глядя, как преступник отклоняет звонок.
– Ну и дрянь ты куришь, – мерно выдохнула горький сигаретный дым. – По сравнению с…
– Стреляй у Наумова. Не вижу препятствий.
– Кстати, насчет Наумова, – расслабленно откинулась на спинку кресла, опираясь рукой на подлокотник между сиденьями. – Ты заплатил? Всё-таки его ребята отлично сработали.
– Я говорил с ним об этом, – спешно повернул руль. – Мол, я за то, что всякая работа должна быть оплачена и не важно, кто кому родственник. Его ребята тоже хотят жить нормально и кормить семьи, и угадай, что эта собака мне ответила.
– Сказал, что ты дурнина?
– Паскуда манерно откинулся на спинку стула, посмотрел на меня, как на придурка, и сказал: «Ты что, дурачок?».
Усмехнулась, ухватившись за обод руля, как только преступник отпустил его, чтобы зажечь новую сигарету.
– После такого надо в зубы бить, а не платить за работу.
– Клиент всегда прав, – жадный затяг, в унисон с Самойловым. – Но у Наумова клиент всегда мертв, так что оставь его зубы в покое.
Короткий сигнал клаксона убил идиллию. Тачка Давы свернула на грунтовку, преступник повернул руль вправо. Не отставал, теперь внимательно наблюдая и спешно выкуривая последнюю сигарету. Последнюю перед…
– Мы скоро остановимся. Дальше по тропе пешком, Дава укажет, где заныкался урод. Держись возле Матвея и не высовывайся лишний раз. Слышишь? Пожалуйста, Арина, не нарвись на...
– Может, мне вообще покутить в машине?