– Буров, падла сдал нас…
Грохот короткой автоматной очереди. Нашпигованный свинцом мужик упал на деревянные доски. И в эту мертвецки невыгодную секунду весь план полетел к чертям.
Слыша крики наспех вооружающихся и готовящихся дать отпор ублюдков, наблюдала, как нервная суета в один миг сменилась оглушающими, бьющими эхом выстрелами. Не дыша, до боли в кисти сжимая рукоять пистолета, цепко смотрела в спину Самойлова, направляющегося в дом…
– Пипец! Быстро уходим.
Сильная хватка материализовалась на плечах, заставляя шагать назад.
– Нет!
Безрезультатно и наобум ударила здоровяка, зазря пытаясь справиться с его силой.
– Нет, Матвей, пожалуйста! Макс! Макс!
К перезвону свинца добавился отчаянный рокот нервов. Пока Матвей насильно оттаскивал назад, что-то говоря сквозь зубы, она взглядом сумасшедшего ловила происходящее. То, что тех, кого Дава называл самыми отбитыми, оказалось больше девяти, они обучено отстреливались, рабски защищая босса. То, что Самойлов зашел в дом… В самое пекло событий.
– Отпусти!
Со всей дури увалила Матвея каблуком ботинка по ноге, но хватка лишь усилилась, хоть краткое шипение и сообщило о его ощущениях. Он жестко и демонстративно вжал в свою грудь, утаскивая назад, блокируя побег. Бессмысленно сопротивлялась, всё ещё сжимая ствол в руке, сопровождая гневными полустономи попытки вырваться и брыкалась не позволяя закинуть себя на плечо. Царапала каблуками сырую землю, пока насильно уводил с места перестрелки с непредсказуемым финалом.
Всё изменила одна секунда. Один взгляд незнакомки, в сторону гулкого пистолетного выстрела, поймавший как Буров, выбив собою оконную раму, вывалился на землю, встал и понесся в лес. Через миг, задевая плечом острие торчащего стекла, в окно сиганул Самойлов и бросился догонять ублюдка. Но безумие, вены и кровь подожгло нечто другое… Один из команды Бурова, вооруженный до зубов и успешно отстреливающийся до этой секунды, теперь проворно побежал вслед за Самойловым.
– Мне больно, – произнесла негромко, но чтобы Матвей услышал.
Устало дыша, полностью расслабилась, послушно утопая в его охапке, позволяя ощутить её податливое, выбившееся из сил хрупкое тело. И как только хватка значительно ослабла, Арина вжалась затылком в грудь мужчины, направляя ствол ему в плечо, а через один рваный вздох нажала на крючок. Пространство окатил гулкий выстрел.
Матвей выругался и невольно отпустил незнакомку, машинально хватаясь за руку. Отбежав на безопасное расстояние, остановилась. Целясь в него, с искренним сожалением посмотрела в глаза полусогнувшегося здоровяка, прижимающего ладонь к плечу, по которой уже текла кровь, просачиваясь сквозь пальцы, пачкая одежду.
– Прости! Пожалуйста, прости, Матвей! Но я… Там Самойлов…
Глубоко дыша, быстро пятилась, угрожая здоровяку точной прицельной линией. Пока тот, застывши, провожал её ошарашенным взглядом. Понимал, если шаг – выстрел в другое плечо. И он не успеет вытащить ствол. И он уже не сможет противостоять её сумасшествию, наверняка, сверкающему в глазах.
Посмотрев на Матвея, взглядом полным просьбы о прощении, пустилась бежать за Самойловым. Вправо, мимо дома и стихающих выстрелов. Быстро виляя меж деревьев, перепрыгивая бревна и массивные ветки. Дышала до жжения в горле, упорно следуя за каплями крови, оставленными на сырой земле и стволах деревьев. Кем-то из них. Самойлов… Она видела, как его плечо напоролось на осколок.
Замедлилась, в какой-то момент поверх собственного тяжелого сердцебиения расслышав чьи-то шаги за спиной, спряталась, вжимаясь в холодный ствол дерева. Приподняла руку, держа оружие наготове, обдавая нервным дыханием пистолет, пока указательный палец обучено прикасался к крючку. Кто-то настырно приближался. И где-то слышала эту поступь, но это явно не Матвей.
– Это я, святоша, – бархатный голос прозвучал совсем близко. – Я видел, что ты сделала с Матвеем.
С трудом сдержав гримасу отвращения, показалась, вытягивая руку с пистолетом и легко касаясь крючка. Прицелилась в Давида, секунду назад сменившего обойму и наведшего на неё дуло автомата.