Закрывшись в ванной, прижалась спиной к холодной двери и медленно сползла на пол.
Скандал длиною в два дня изрядно потрепал их нервы и её уверенность в том, что преступнику нужна «боец по натуре». Уживаться с такой оказалось сложнее, чем периодически холить и упрочнять идеал женщины в его воображении, наверняка, не рассчитывая, что этот идеал разделит не только жизнь, но и деятельность.
Прибавить к этому её продолжающиеся ночные кошмары, факт ошибки, когда выстрелила в Матвея. Инфу о том, что с информацией игрался Буров, проверяя вести от стукача-Антона, который донес, что Самойлов вернулся за девушкой, подозрительно похожей на ту, которую в припадках искали люди белобрысого. И заодно упомянул, как старательно пытался отговорить Самойлова возвращаться, не забыл пожаловаться, как его – пьяного и без денег – выгнали из тачки. Заполировать этот дурдом стоило тем, что Самойловские до сих пор не могли найти Вала. Он действительно словно сквозь землю.
Напористый стук вернул в реальность. Дверная ручка дернулась, за дверью присвистнули.
– Ты что, ещё и закрылась? Что за юмор? Открывай!
Удары в дверь повторились, заставляя незнакомку долбануть кулаком по дереву в ответ и с усталостью крикнуть:
– Отвали, Самойлов! Мы уже всё обсудили!
На секунду всё стихло, затем едва слышимый шорох, словно прижались спиной к двери, а вслед за этим раздался громкий свист, который слышала не единожды доносящимся из динамиков колонок мирным проигрышем перед взрывом басов и риффов.
– Заткнись, Самойлов, – выдохнула, опираясь локтями о колени и зарываясь пальцами в волосы.
Затыкаться никто не планировал, поэтому неуместный, сейчас раздражающий свист звучал дальше, а в какой-то момент перешел в грубое пение. Улыбнулась, слыша текст, выученный наизусть поневоле – так часто приходилось слышать песню. Тихо встала и, беззвучно повернув язычок замка, распахнула дверь. Не ожидающий подвоха Самойлов, комично ввалился в ванную, ударяясь спиной о пол.
– Почему ты не затыкаешься, когда я прошу тебя заткнуться? – с улыбкой спросив, перешагнула через преступника, готовясь дать отпор, если схватит за щиколотку.
Но этого не произошло, и она спокойно зашагала вниз по лестнице.
– Может, потому что ты стреляешь в моих людей, прешься за мной, когда я прошу…
– Я извинилась, – прервала доносящиеся из коридора вопли. – Извинилась перед Матвеем. Что ещё? Что ещё мне, блин, сделать?! Я же не в голову стреляла. Это плечо. Царапина, как ты любишь говорить.
– Он в больнице. И потерял много крови, – прозвучало совсем близко.
– Значит, скоро выйдет, – резко развернулась, застывши у подножия лестницы. – Давай честно, ты видел, что за тобой хвост?
– Я говорил не высовываться. По пути мы всё обговорили и…
– И я сказала, что буду действовать по ситуации. Так видел или нет? Видел того утырка, побежавшего за тобой или нет?
Глаза в глаза. И уже в эту секунду понятен не прозвучавший ответ. Самойлов обаятельно ухмыльнулся.
– Правильно. Нихрена ты не видел, а он тоже не идиот и двигался так, чтобы остаться незамеченным.
– Так ты сомневаешься во мне? – спокойно спросив, сошел со ступеньки. – По-твоему…
Кто-то забил во входную дверь, прерывая речь преступника.
– Еду из ресторана привезли. Иди, открывай.
Самойлов замялся – и этим так напомнил Наумова – но всё-таки прошел мимо. Скрестив руки на груди, Арина облегченно выдохнула, провожая его взглядом и мысленно благодаря пришедшего за то, что освободил от ответа. Нет, она не сомневалась в нем, но боялась его смерти больше своей. А признаться в этом… Ему не стоит знать это, чтобы не сойти с ума от завышенного чувства важности и самолюбия.
Уперлась бедром в ограждение и прислушалась. Долго не возвращался. Забрать пакеты с едой дело пяти секунд.
Тихими перебежками к прихожей, чтобы выглянуть из-за угла и застыть от удивления, глядя на невысокую рыжеволосую женщину в норковой шубе в пол, сжигающую Самойлова строгим взглядом, пока за её спиной виновато топтался Наумов, то пряча руки в карманы пиджака, то вынимая их. Арина сразу поняла, кто эта женщина…
– Как ты посмел не предупредить меня, Максим?