Уже стоя на просторной террасе, продуваемой зимним ветром, услышала знакомый женский голос, доносящийся из-за угла. Слов не разобрать, но понятно, что Дарья с кем-то говорит. Немного поколебавшись и залив это состояние глотком игристого, Арина пошла на голос, звонко стуча каблуками по деревянному покрытию и свободной рукой приподнимая пышную юбку.
– Я просила тебя приехать, Стас! Почему ты ведешь себя как идиот?! Так сложно засунуть свои принципы куда подальше и просто поздравить сына? Сколько ты будешь вспоминать ему то, что случилось двадцать лет назад? – её ровный голос, переходящий в крик под стук каблуков незнакомки. – Тем более! Видишь, ты даже точнее помнишь дату, хотя давно должен выбросить этот бред из головы и жить тем… Ах так? То есть на похороны ты приперся, а на его свадьбу приехать не можешь?!
Непроизвольная грустная улыбка на лице Арины. Оперлась плечом о холодную стену, тепло посмотрев на затягивающуюся сигаретой свекровь. Дарья ответила краткой вымученной, но доброжелательной улыбкой и крепче прижала телефон к уху.
– Не ври хотя бы себе, – снова полное погружение в телефонный разговор и нервная быстрая затяжка. – Ты приходил хоронить сына, а не ради того, чтоб поддержать меня. А твои строгость и идеальность, выпяченные напоказ, им давно уже нахер не нужны! Они добились всего сами, начиная с нуля… Да сто раз тебе объясняла, зачем он провернул всё это и почему не предупредил нас! Короче так, либо ты сейчас же приезжаешь и ведешь себя, как нормальный человек, либо…
Мужской голос донесшейся из динамика оборвал её ультиматум. Дарья презрительно улыбнулась и затянулась сигаретой, выслушивая мужа.
– А дети не могут вернуть тебе то, чего не получили, – её голос резко и непредсказуемо спокоен. – Ты не давал им любви и уважения, только муштра и тирания. И если тебе не нравится, как с тобой обращаются твои же дети, значит, встань перед зеркалом и спроси себя: «Что я сделал не так? Что я делал неправильно, когда воспитывал их?». Понял?
Отклонила звонок и, едва сдерживая слезы, сунула телефон в карман шубы, небрежно наброшенной на плечи. Перевела дыхание, по щелчку возвращаясь в равнодушие. И это так похоже на Самойловский талант в один миг абстрагироваться от душащих мыслей.
– Считаете, ему это нужно? Максу это нужно? – тихо спросила, приближаясь и наблюдая, как летит вниз пепел её сигареты.
– Не знаю. Возможно, это больше нужно мне, чем Максиму. В любом случае, Максим взял мой характер, так что не волнуйся. Он видит меру жестокости, несмотря на вспыльчивый…
– Это я хорошо знаю, – и в памяти сразу моменты, когда стояла у края его неадекватности.
– Хоть я и не разделяла его методы воспитания, но всё-таки нельзя назвать их отца совсем бездарным родителем. Он многому научил и многое объяснил. Например, научил их мышлению лидера, оставаться бойцами до последней секунды, смело идти вперед и ни в коем случае не терять веру в себя. Он всегда твердил, что даже если они потеряют всё до последнего рубля, но при этом не утратят веру в свои силы, то остальное уже не проблема. Всегда можно отыграться, главное верить именно в свои силы и даже мысли не допускать, что ты неудачник, – рассказывала, глядя прямо перед собой, моментами рассматривая кончик дымящейся сигареты. – Учил превращать слова в действия и сразу определять, где малозначимое, а где главное. Чтобы не тратить энергию на то, что мелко. Всё это он намертво забил в их головы, и все эти годы я видела, как Максим и Дима пользуются этими установками и выходят победителями. Да, нельзя назвать бездарным, но в итоге сыны убежали из дома. Ну а теперь… Стас до сих пор не может простить Максиму то, что меня…
Она замолчала, взяв власть над нескончаемым потоком слов, и равнодушно докурила, последний раз выдыхая полусладкий дым. Арина пригубила, задумчиво разглядывая свекровь. С качественно скрытым восхищением. Сильную волевую женщину, пережившую все ментальные ранения со стороны сыновей и жизни. Женщина, которая знала, в чём её сила и на лице которой почти не было морщин. Легкий макияж, укладка, маникюр. Непобедимость. Приятно просто постоять с ней рядом. Здесь, в свете фонаря. В тишине, едва рушащейся о музыку и шелест ветра.
И в голове картинкой вечер в «Капитане корабля», набатом слова Самойлова: «Я не всегда был главным, но всегда был бойцом». Его учили этому, показывали, что это реально.
– Заставить вас играть свадьбу немного эгоистично с моей стороны, – она сунула руки в карманы брюк и уперлась спиной в стену. – Но поверь, когда спустя год или пять лет, вы пересмотрите фото и запись, вы не пожалеете, что этот день состоялся. Такие воспоминания полезны для отношений.