Арина улыбнулась, допила содержимое бокала, и пока алкоголь легко отравлял кровь, подумала, что Дарья ловко соскочила с темы.
– Что отец Макса не может ему простить? – твердо вопрос, ставя пустой бокал на пол.
Она скрестила руки на груди, бросив Арине улыбающийся взгляд.
– Максим рассказывал, как я узнала о его деятельности?
Мотнула головой, копируя позу Дарьи.
– Это было давно. Максим учился на вокально-режиссерском факультете и подрабатывал певцом в ресторанах. По крайней мере, я так думала, а он так говорил. Снимал квартиру. Я часто там бывала, готовила, помогала с уборкой. У него-то времени совсем не было: учеба, подработка, потому что от моих денег он отказывался, и бесконечные репетиции.
– Что за репетиции?
– Он был лидером рок-группы, – грустно улыбнувшись, объяснила. – Собрал ребят, которые обожали тяжелый рок также сильно, как он. Всё было круто, но однажды произошло следующее: я шла в магазин, к тротуару свернул черный мерседес, и больше я никуда не шла, – снова улыбка, когда взглянула на Арину, чтобы изучить реакцию, получить дозу понимания её состояния в тот момент. – Это были те, кого Максим кинул на деньги. Они долго не могли найти зачинщика, а потом Макса просто кто-то сдал. Моё похищение – самый быстрый способ получить украденные деньги плюс процент за кидок, а потом убить. Его точно, а меня – под вопросом. Максиму позвонили. Через полчаса он появился в дверном проеме комнаты, где меня держали связанной. Короткий разговор и меня отпускают, попутно обещая вернуться за мной, если сыночек не отдаст деньги через три дня.
Тяжелая свинцовая пауза, повисшая в воздухе, застрявшая между вздохами и осознанием произошедшего пиздеца. С женщиной, которая даже не представляла, во что ввязан её сын, обожающий гулять по краю.
– Потом десять дней нервного ожидания и матерных криков Стаса, обещающего убить Максима, как только тот попадется ему на глаза. Но он не попадался. Он не появлялся в квартире, я не могла с ним связаться. Он исчез, – говорила так, словно заново проживала те эмоции. – А на десятый день пришел ко мне. Весь избитый, потрепанный, но хоть живой. Просил прощения, клялся, что подобное больше не повторится, что я больше никогда не пострадаю из-за него. И всё рассказал. Так я узнала, что на учёбу он давно забил и никогда не работал певцом в ресторанах. Теперь вместо сына, которым я гордилась и который был лидером рок-группы передо мной сидел лидер преступной шайки. Он выложил всё, что было на тот момент. Чем занимается, на кого работает, с кем работает, сказал, что собирается с Матвеем уходить в свой бизнес.
Выдохнула, слегка прикрыв веки, затем цепко посмотрела на Арину.
– Моя сила в том, что я не боюсь трудностей, – в тихом голосе нота гордости, за себя, за сыновей.
Сквозь паутину обрывчатых мыслей, Арина пронаблюдала, как свекровь отряхнула невидимые пылинки с рукава и сильнее закуталась в шубу. Спокойно. Быстро абстрагируясь от своего рассказа и переключаясь на сегодняшние дела, пока незнакомка настойчиво прокручивала в голове её слова. Они объясняли поведение Самойлова, когда предложила инсценировку и его «мы не будем говорить об этом», когда прямо в глаза бросила дерзкое «с ней что-то произошло по твоей вине». И острое желание сложить пазл сбылось – его давно простили, но чувство вины перед мамой он оставил себе надолго.
Дарья хотела что-то сказать, когда зазвонил её телефон. Взглянула на номер и, посоветовав Арине возвращаться в зал, чтобы не мерзнуть, скрылась за углом.
Она лишь кивнула в ответ и осталась на месте, плотнее скрестив руки на груди. Накидка согревала, но вот ноги уже немели от холода, который в полной мере ощутила только сейчас, после ухода Дарьи. Застыла, травясь мыслями, мрачно всматриваясь в темноту перед собой. Вспоминая, что она больше не подельник. Ни компроматов, ни чужих денег, ни войн меж главными, ни шагу за грань, очерченную Самойловым. Если получится.
Улыбнулась своим мыслям, медленно направляясь к стеклянной двери. Оставалось несколько метров простучать высокими каблуками, как за спиной прозвучало знакомое, уже обросшее ностальгией: