— В чём дело? — Ресеф, одетый лишь в плавки, спешился. Парень постоянно был полуголым, Рев мог поклясться, что он чаще был вообще голым. — Я перед барбекю решил проветрить коня.
Барбекю в доме Ресефа и Джиллиан уже шло полным ходом, и Ресеф это знал. По словам Ривера, Ресефу просто иногда нужно побыть в одиночестве, чтобы убежать от воспоминаний того, что сделал братьям и сестре, когда его печать сломалась, и он стал Мором.
— У меня для тебя кое-что есть, — сказал Ревенант.
— Для меня? — Светловолосый Всадник с подозрением посмотрел на Ревенанта. — И что же это может быть?
— Открой Хэрроугейт к могиле твоей сестры.
В глазах Ресефа вспыхнула искра, затем Всадник прищурился.
— Арии? Зачем?
— Доверься мне. — Это было рискованно, учитывая их прошлое, но Ревенант всегда любил риск. Ресеф колебался, напряжённую тишину нарушали лишь шум набегающих волн и крики чаек. Наконец, Всадник посмотрел на Ривера и кивнул.
— Ладно, но если это уловка, клянусь, я вас уничтожу.
— Замётано.
Ресеф позвал жеребца.
— Завоеватель, ко мне.
Конь заржал и растворился в струйке дыма, которая плавно перетекла на плечо Ресефа, формируясь в тату. Без сомнений, Всадник не хотел рисковать и провёл пальцем по шраму в виде полумесяца, призывая броню. И тут же, словно из ниоткуда, металлические пластины облепили его тело, как вонючий трансформер. Ревенант всегда думал, что Всадников круто одарили. Затем Ресеф открыл личный Хэрроугейт и зашёл в него, за ним последовали Ривер и Ревенант. Они перенеслись на крохотный островок в Шеуле. Маленький оазис зелёных, красных и пурпурных всполохов, редкая жемчужина в обыденном мраке ада. Рядом с пляжем, в ограждённой нише, располагалась небольшая могила с высеченным вручную мраморным надгробием. И в тени этого надгробия был небольшой холмик.
— В чём дело, дядя? — грубым от подозрений голосом спросил Ресеф.
Рев встал рядом с племянником.
— Твоя сестра была человеком. И её душа тысячи лет была здесь в ловушке.
— Спасибо за напоминание.
Закрыв глаза, Ревенант открыл разум своим желаниям. Спустя мгновение, перед Всадником появилась светловолосая девочка — столь же осязаемая, как и надгробие — чьи глаза были очень похожи на глаза Ресефа.
— Попрощайся, Ресеф, — тихо проговорил Ревенант. — Я освободил её душу из Шеула и скоро она отправится на Небеса.
Ресеф опустился на колени, а Ревенант и Ривер отвернулись.
— Ты поразил меня, брат. — Эмоции в голосе Ривера нашли отклик в душе Ревенанта. Забота о ком-то ещё, и дар и проклятье.
— Поразил тем, что могу быть милым?
— Нет. — У Ривера блестели глаза. — Что знал о боли Ресефа.
— Несколько недель назад я бы использовал его боль против него же, — признался Рев. — Но, вернув память, я понимаю, каково это знать, что дорогой тебе человек страдает. — Он ухмыльнулся. — Некоторые заслуживают страданий, и я рад им это предоставить. Но, кажется, я унаследовал это странный ген защитника, и не позволю кому-то из нашей семьи страдать. — Он улыбнулся шире. — Только если не от моих рук.
Ривер фыркнул.
— Придурок.
Рев собрался было нырнуть в пучину противостояния братьев, которой был лишён тысячелетия, но к ним подошёл Ресеф. Его глаза были красными, а лицо омрачено печалью, но аура мира окружила его, словно взмётывающийся плащ.
— Как? — прохрипел он. — Как тебе это удалось?
Рев пожал плечами.
— Ну, я вроде как теперь тут Правитель.
— Не знаю, как отблагодарить тебя
Прежний Рев потребовал бы чего-нибудь невероятного. Нынешний… Да к чёрту, сделает то же самое.
— Ты можешь, знаешь там, не вести себя, как придурок со мной.
Ресеф поморщился.
— Не думаешь, что мог бы попросить что-то другое? Я со всеми так себя веду.
Именно такого ответа Рев и ожидал от Всадника.
— Ага. — Он перенёс их всех к дому Ресефа, где Всадники, их семьи и парочка из персонала ЦБП устраивали барбекю, которого Ресеф так старательно избегал. — Давай просто сделаем тебя моим должником.
— Круто. — Ресеф похлопал Ревенанта по плечу. — Спасибо. Рад, что ты больше не великий мудила. — Усмехнувшись, Ресеф направился к своей суженой, Джиллиан.
— Твой сын такой сукин сын, да? — Рев посмотрел на брата, поражаясь, что они стояли бок о бок на семейном сборище. И не пролилась ни капля крови
Ривер рассмеялся.
— Какой именно сын? — Он посмотрел на всех своих родственников, которые собрались вокруг столов. — Думаешь, наши родители гордились бы нами?