В следующую минуту обнаружились новые проблемы.
— Документы я у вас, так и быть, приму, — милостиво объявила Фаина Никандровна. — Но! Есть решение федерального судьи Глазова о признании вас безвестно отсутствующим. Сами понимаете — его надо отменить.
Мне принесёте заверенную копию решения. Чем скорей, тем лучше. И ещё. С регистрационного учёта вы сняты в связи с продажей жилья собственником. Поэтому паспорт получите без штампа о прописке.
— Спасибо.
— На здоровье. Скажите там, чтобы следующий заходил.
10
21 мая 2004 года. Пятница.
15.15–16.00
В тамбуре ПВС на стене висел допотопный телефон-автомат советских времён. Монетоприёмник у него наличествовал, но работал таксофон бесплатно. После набора каждой цифры диск приходилось возвращать пальцем в исходное положение.
Номер на удивление легко всплыл в памяти.
— С-слушаю вас, — сквозь монотонный гул с запинкой откликнулся голос старшего убойщика Сутулова.
Говорить с ним не хотелось, но Маштаков сделал над собой усилие.
— Добрый день. Будьте любезны, Рязанцева.
Против ожиданий Сутулов, знаменитый своей дотошностью, не стал выспрашивать, кто звонит.
— А-андрей, т-тебя! — гаркнул.
И пока Рязанцев подходил, чтобы вхолостую не греть трубку, хохотнул развязно:
— С-с п-приехаловом, М-михал Николаич!
Сутулов являл собой редкий пример заики, которого дефект речи не сделал интровертом. Напротив, в общении его отличала коммуникабельность.
Маштаков почесал засвербевший кончик носа.
«Узнал, стервец. Двадцать лет оперработы даром не проходят».
— Благодарю, Владимир Борисович, — ответил как можно небрежнее.
А себе внушение сделал: «Перестань комплексовать. Таких дежурных приветствий ещё ого-го сколько придётся выслушать, пока другой информационный повод в ментуре не появится».
В трубке зашуршало и молодой голос радостно воскликнул:
— Привет, Николаич!
— Здорово, Андрейка. Удобно говорить?
— Почти.
— А на приём удобно?
— Да.
— Тогда слушай. Ты на рабочем месте гантели держишь?
— Набор.
— Одолжи мне на три кэгэ. Прямо сейчас, пожалуйста, вынеси. Я буду напротив УВД, за киоском «Роспечати».
— Нет проблем. Только… — Рязанцев замялся, предлагая собеседнику догадаться и продолжить фразу.
— Незаметно не получится?
— Вот именно.
— Ну и ладно. Нам нечего скрывать от товарищей. Жду.
Миха повесил на рычаг тяжеленную трубку, отмечая с усмешкой, что, срезав пару таких, можно было и не беспокоить Андрейку. Чем не гантели? Но такой вариант сгодился бы, если бы он действительно планировал заниматься гимнастикой.
Паспортный отдел находился в квартале от милиции. Чтобы не заставить приятеля ждать, следовало поторопиться. В кроссовках после сапожищ Маштакову казалось, будто он бабочкой порхает над асфальтом.
На пересечении Абельмана и Ворошилова открылся белый Христо-рождественский собор. Сияющий золотом центральный купол вознёсся в пятиглавии выше других, свеже-голубых.
Миха за козырёк сдёрнул бейсболку, замедлил ход, привычно перекрестился.
За киоском «Роспечати» — удобная позиция. Подходы контролируешь, а сам не отсвечиваешь под окошками бывших коллег.
Но сначала Маштаков подрулил к фасаду. По дороге он прикончил последнюю сигарету, надо было купить курёхи.
Перед амбразурой обшарпанного ларька топталась занятная парочка.
Благообразная старушка в застиранном платке листала яркие страницы тоненького журнальчика, на которых бесстыдно растопырились голые девки. Изумляясь невиданному похабству, женщина с тихим возмущением спрашивала у своего спутника:
— Зачем тебе, Витя, это надо? Срам какой…
Пухлый парнище лет двадцати с младенческой физиономией идиота мурлыкал, застенчиво потупив голубые глазки. С мокрых губ тянулась блескучая нитка слюны.
У очкастой киоскёрши — внешность учительницы на пенсии. Её грошовая зарплата зависела от выручки, потому она активно предлагала весь ассортимент клубнички.
— Вот ещё посмотрите — какие красивые девочки! На этой неделе привезли. Вы таких не покупали.
— Ну, дава-айте этот и тот, — давя вздох сожаления по выбрасываемым на ветер деньгам, определилась старушка.
Через её утлое плечико Миха рассмотрел обложку. Средство массовой информации именовалось «Наши жены». У дерзко уставившейся в объектив блондинки была трогательно миниатюрная грудь. Слоган под фотографией призывал потенциального покупателя выяснить, нет ли тут его супруги.