— Но ты мог бы взять меня к себе и тогда внеурочных звонков и больших нагрузок можно избежать.
— Я бы взял тебя к себе, Мирочка, с огромным удовольствием, особенно на должность личной помощницы. Но работать тогда в нашей семье будет попросту некому.
— Почему?
— Потому что ты будешь полный рабочий день трудиться либо на моём рабочем столе, либо под ним. О каких делах может идти речь, если у меня от одного взгляда на тебя член становится каменным?
— Так нечестно, Гера. Ты жульничаешь.
— Разве мои чувства к тебе — это жульничество?
Кто из женщин в силах противостоять, когда любимый мужчина попросил по его мнению о «сущей малости» — забыть о личной карьере ради семейного покоя и комфорта. Я не стала обострять спор и приняла решение мужа. Но с той поры, прислушиваясь к внутренней интуиции, начала относиться к Прохору с большей долей осторожности. Тем не менее доказательств, что именно он приложил руку к решению Геры отвадить меня от их совместного бизнеса, не было.
Однако прежде женскую интуицию называют паникёрством, а после кланяются в ноги.
Я вынырнула из воспоминаний неохотно. «Нельзя жить прошлым, Мира», — напомнила сама себе установку из курса психологии. Иначе слишком легко выпасть из реальности, изобилующей сложностями и проблемами, подменив её тем временем, которое состояло сплошь из признаний в любви и горячего, страстного секса. Когда я поднялась в спальню, в смежной ванной комнате шумела вода. Памятуя прошлый опыт, не стала заходить. Помыться я успела до ужина, поэтому просто сняла домашнее платье, бельё и легла под одеяло, потушив ночник. Вскоре Гера улёгся рядом, пахнущий резким ароматом геля для душа.
— Ми-ир, — позвал он не громко, откидывая с меня одеяло и притягивая ближе к себе.
— Мм?
— Ты меня любишь?
— Очень, и всегда говорю тебе об этом.
Моё лицо муж в благодарность осыпал короткими поцелуями, а я обвила широкие плечи руками, осторожно царапая гладкую кожу ноготками.
— А ты меня любишь?
— Всегда.
После мужские губы захватили в плен мои бескомпромиссным, глубоким поцелуем. Мы целовались как в последний раз… или первый после долгой разлуки. Исступлённая ласка заставляла забыть о плохом, погружала в топкую, вязкую страсть, обещала огненную чувственность. Из уголков моих глаз потекли тонкие ручейки слёз по причине эмоционального перегрева. Гера устроился сверху, обхватил моё лицо ладонями, периодически стирая подушечками пальцев проступавшие влажные дорожки. И тогда целовал ещё яростней и неистовей, будто пытался одним единственным поцелуем стереть горькое прошлое и нарисовать светлое радужное будущее.
Я сама не заметила, как начала постанывать. Эмоции сопричастности, единения, безусловной любви двух людей сплетались воедино. Я потиралась нижней частью живота о его пах, чтобы завершить процесс слияния. Чтобы обрести долгожданный, сверкающий, оглушительный финал. Почувствовав моё нетерпение, Гера переместил одну ладонь на грудь, безошибочно отыскав сосок и покатывая его между пальцами. Вершинка моментально превратилась в камушек в благодарность за ласку. Я всё сильнее вонзала пальцы под кожу мужу, потому как хотелось большего, намного большего. Ноющая пустота внизу живота мучительно пульсировала. Требовала, взывала… Оторвавшись наконец от моих губ, Гера сомкнул рот вокруг второго соска, и я застонала в полный голос:
— Ге-ра, пожалуйста, о-о-о-о, м-м-м, хочу тебя.
В ответ на мои мольбы он проверил пальцами влажность вдоль нижних губок. Удостоверившись, что там всё достаточно мокро, он сел на пятки, мои же ноги согнул в коленях и прижал к груди:
— Обхвати ножки руками, Мира.
И только после того, как я выполнила пожелание, подтянул за попу ближе к себе. Вновь огладил, оказавшиеся будто на ладони, раскрытые складочки.