Бандит замер, Рей терпеливо повторил вопросы и на этот раз мужчину будто прорвало. Вот только сказал он всего ничего, почти сразу затихнув.
Из нового, удалось узнать лишь то, что отбыть корабли планируют гораздо раньше положенного срока. А всё из-за какого-то изобретения, в котором Рей не без труда, по обрывкам фраз и смутному описанию, опознал пушки. А вот служил ли топливом знакомый ему порох или что-то ещё, разбойник понятия не имел. В Селестесе никто из бандитов не был, а всё это они узнали уже от Румиса.
Значит, аш’хассца я и расспрошу . — Судьба бандита была предрешена с самого начала. Гильфаровый кинжал легко вошёл в шею, прерывая не самую благочестивую и честную жизнь. Впрочем, вряд ли мир станет намного лучше от этого. Завтра на место этого разбойника придёт другой. И считать себя героем из-за подобного подвига Рей не собирался.
Он молча вытер верное, серое лезвие об одежду мертвеца, жалея лишь об одном. О том, что любимого доспеха больше нет. А Берем такие делать не умел.
Верхом путь обратно не занял и десятка минут. Насколько же хорошо Румис знал, где именно пройдёт караван, раз так удачно выбрал место для собственной стоянки? Можно будет и об этом его расспросить. Или намекнуть Дорсу на то, что стоит озаботиться этим вопросом.
Десяток охранников встретил Рея с нескрываемым облегчением. Капитан отряда расспросил об увиденном, велел кому-то увести лошадь и, узнав, что лагерь разбойников вырезан, совсем искренне его поблагодарил. А затем отправил своих людей на заслуженный отдых после бессонной ночи.
Если подумать, после нападения зуборогов эти наёмники стали испытывать перед ним и Беремом некий пиетет. Не лебезили, но теперь и не гнушались того, чтобы составить компанию у костра угрюмому гильфару и странноватому молодому человеку.
Кстати, о гильфаре.
— И много их было? — Берем сидел там же, где до этого избили Румиса. К другу он не повернулся. Похоже, хотел так показать, что обижен за то, что Рей отказался брать его с собой.
— Полтора десятка. — Гильфар на это лишь фыркнул. То ли осуждающе, то ли напротив, одобрительно.
Можно было бы проигнорировать недовольного друга, всё же где-то здесь валялся Румис, которого стоило о многом расспросить. А затем ещё и разобраться со странной душой этого аш’хассца.
Но настроение было неожиданно неплохим. Впервые за последнюю неделю.
Потому Рей уселся рядом с явно не ожидавшим такого Беремом. И принялся рассказывать о том, что пожалуй, показалось бы слишком кровавым любому другому в этом караване.
Змеиный глаз гильфара внимательно вглядывался в лицо друга, будто пытаясь найти там что-то новое. Всё же, в последнее время молодой воин был гораздо молчаливее. А вот сейчас сам решил с ним поговорить. С чего бы это?
Жаль, но эмоции аэрда Берему так никогда и не удавалось толком читать. И гильфар понимал почему так. Всё же, лицо было людское, а сам Рей человеком не был. Оттого так и получалось, а как же иначе?
И слова молодого воина это лишь подтверждали. Берем был знаком со многими ршкирами, но ни один из них не сумел бы вот так спокойно и невозмутимо жаловаться на то, что не удалось оторвать чужую голову ударом ладони.
Гильфар фыркнул и решил простить другу то, что он оставил его изнывать здесь от скуки. Оно даже хорошо, раз ему так полегчало.
— Дело не в когтях. — Берем не выдержал и перебил аэрда. — Тут важна только сила. Ты ведь не отрезаешь голову. Отрываешь.
Рей важно кивнул, показав, что понял. И повёл рассказ дальше. Берем изредка одобрительно, раскатисто смеялся над смертями глупых ршкиров.
Та обыденность, с которой два друга обсуждали чужие смерти заслужила бы немалое осуждение из уст других. Один раз пьяного Берема даже озадачили вопросом: неужели ему совсем не жаль тех, кого он убивает? И, видно раздобревший от хмеля гильфар, снизошёл к ответу. Он сказал, что в какой-то момент, после очередного мертвеца, появившегося по его вине, любая жалость исчезла. Убийство перестало быть чем-то неправильным, чем-то противоестественным.
Такой же пьяный наёмник лишь покачал на это головой.
А вот Рей был согласен с гильфаром. Но вот количество этих самых убийств, после которого он перестал обращать внимание на чужие смерти. Для него оно явно было намного меньше, чем для того же Берема.
Глава 214
— Ты будешь его пытать, друг мой? — Дорс шагал впереди, показывая дорогу к пленнику.
От столь неожиданного вопроса Рей даже сбавил шаг, представив себе эту картину.
Он ожидал, что где-то внутри него появится какой-то страх, какое-то неприятие перед возможными пытками, но то всё не приходило. Видно, слишком сильно притупились давние эмоции. А воспоминания ненавистных дней бередить никто не собирался. Благо, они давно похоронены где-то в самом тёмном уголке сознания, потому случайно вспомнить сцены собственных мучений Рей не боялся.