Совсем по-хозяйски оглядевшись, Рей двинулся в угол комнаты, к паре сундуков. Не выпуская из поля зрения волка, он наклонился над одним из них так, чтобы пелена Тишины накрыла собой петли. Затем заглянул внутрь.
Через несколько секунд Рей завязывал тесёмки на просторных кожаных штанах. Рубашку из того же материала он и так уже успел надеть. Это вам не доспехи фаросцев с их десятками ремешков и подвязок.
А вот обуви не было. Ни в этом сундуке, ни в другом. Может охотник прятал её в другом месте или, что вероятнее, у хуторянина имелась всего одна пара? В любом случае, Рей бросил в сторону беззаботно дрыхнущего волка последний взгляд и двинулся на выход. Он и так здесь задержался. Исчезновение давно уже не действовало, а шагнув на самую малость скрипнувший порог дома, Рей отключил и Тишину.
Охотник тут же повернулся с ножом наизготовку. Он быстро окинул незнакомца взглядом. Первым делом убедился, что тот безоружен и лишь потом удивился тому, что странный мужчина перед ним, к тому же, щеголял босыми ногами. И в самую последнюю очередь, охотник запоздало обнаружил, что одежда незнакомца кажется ему очень знакомой.
Как бы пристально Рей не вглядывался в удивлённые глаза хуторянина, но угадать его мысли не получалось. Попытавшись представить происходящее со стороны, Рей почему-то вспомнил Берема. Старый гильфар несомненно сумел бы отыскать какую-то иронию во всём этом.
— Ршкиры глупы, аэрд. Вечно винят в своих бедах других , — рычащий, почти животный голос звучал в памяти, но будто наяву. — Каждый гильфар, ещё до того как у него прорежется первый клык, знает одну неизменную, как закат и рассвет, истину. В том, что ты не можешь отстоять собственную жизнь, виноват лишь ты сам. Даже сам этот проклятый мир несправедлив, аэрд! А ршкиры отчего-то ищут справедливость в других .
Когда Берем говорил эти слова, Рей согласился с ними. И сейчас согласился бы во второй раз, увидев, как целый город перестал существовать в одно мгновение. Вряд ли то существо, даже будь оно разумным, заботилось судьбой тех, чьи жизни прервались по его вине. Да и должно ли заботиться? Что они для него, способного топить в океане целые острова?
Рей отбросил собственные размышления и совсем другими глазами посмотрел на человека перед собой. Всегда есть охотник и добыча. И сегодня хуторянину придётся попробовать себя в новой роли. И если он с этим не справится, дикая свинья, чью шкуру так и не успел очистить, станет его последней добычей.
Охотник тоже смотрел на странного человека перед собой. И не мог двинуться с места. Прошло всего несколько мгновений, а от его изначальных намерений, в которых он собирался вспороть брюхо клятому вору, не осталось и следа. Ноги предательски дрожали и нож в руке совсем не прибавлял уверенности.
Когда незнакомец вышел из его собственного дома, то показался ему не более, чем каким-нибудь бандитом. В тот момент происходящее ещё не до конца уложилось в его голове. Но с каждой секундой.
Как этот мерзавец умудрился стащить штаны и рубашку, если в доме отдыхает Роф?
И как он вообще незаметно пробрался в дом?
И что, помилуй Богиня, не так с глазами этого ублюдка?
Охотник встретился с незваным гостем взглядом и не смог найти там ни беспокойства, ни присущей тем же разбойникам надменности. Лишь холодная уверенность и намерение, которое сложно было с чем-то спутать. Мужчина хорошо знал это намерение. С таким же взглядом он сотни раз спускал тетиву лука.
А затем произошло что-то совсем странное. Рука незнакомца вспыхнула, троицей змей вокруг неё обвились широченные жгуты молний. Сам же незнакомец повернулся, взмахнул ладонью и в тот же момент охотник понял причину.
— Роф, стой! — Мужчина взревел, незнакомец замер, а у его ног неподвижно растянулся серый волк. Перепуганный, жалобно скулящий, но невредимый. Чего нельзя сказать о стенах дома. Дерево шипело, трещало, готовое вот-вот вспыхнуть огнём, но человек с ледяными, почти синими глазами, повёл рукой и молнии исчезли. Из распахнутой двери валил негустой дым, но пожара, похоже, удалось избежать.
— Мне нужна еда, обувь и пара кинжалов. Деньги, если они есть. — Голос незнакомца звучал в воцарившейся тишине слишком громко. Каждое слово заставляло сердце охотника пропускать удары. — И ещё. Утром это место покинул отряд всадников. Расскажи мне о них и я пойду своей дорогой.
Охотник колебался всего мгновение, а затем медленно, под пристальным взглядом незнакомца, спрятал нож в голенище сапога. Он прожил длинную жизнь. Хорошего в ней вряд ли нашлось бы много, но кому нынче просто? И умирать здесь и сейчас охотник не собирался. Человек перед ним в любом случае получит то за чем пришёл. Ему это либо отдадут, либо он заберёт всё сам.