Что делать, Гофри понятия не имел. С одной стороны, что тут такого? Соня уже не ребёнок и сама вправе выбирать. Главное, чтобы причиной выбора не стало то, что Рей выручил их из беды. Чувство искренней благодарности легко спутать с чем-то большим.
Но в то же время, сам молодой воин взглянул в сторону Сони лишь единожды. И Гофри был рад, что дочь не видела этот взгляд, а вот сам он успел заметить главное. В странных, слишком ярких глазах молодого человека сначала удалось бы различить только спокойствие. Соня смотрела куда-то в сторону, позволив Рею несколько долгих секунд разглядывать её лицо. А затем взгляд почти синих глаз разом потемнел, выдав тщательно скрываемую рану. Совсем свежую и слишком глубокую, чтобы она могла быстро зажить.
Это продлилось совсем недолго, молодой воин отвёл взгляд и тот снова сделался невозмутимым и непоколебимым, что этот лес в стороне. Будто ничего и не было. Но Гофри знал, что та тихая злость, та боль, что он только что видел в глазах Рея, никуда не делась. Лишь спряталась поглубже, дожидаясь того момента, когда время наконец исцелит рану от утраты дорогого человека.
Жаль, но такие раны редко когда исчезают окончательно . — Старик беззвучно вздохнул. Свою мать Соня никогда не видела и уже не увидит, а потому Гофри в чём-то понимал Рея. Или считал, что понимает. Он ещё раз посмотрел в сторону самого ценного сокровища, что было в его жизни. Как и любому отцу, для дочери ему хотелось самого лучшего. Уберечь её от всех бед этого мира ему было не по силам, зато предостеречь – вполне. — Так и сделаю, поговорю с ней, когда остановимся передохнуть .
Глава 235
Костёр по важности своей, пожалуй, в ином путешествии, может обойти даже лошадь. Тепло его огня согреет и вас, и вашу пищу, а, если рядом есть немного снега – без воды вы тоже не останетесь. Яркое пламя смягчит темноту самой непроглядной ночи, прогонит незваных гостей, а остальных напротив – соберёт вокруг себя в большой или не очень круг. И свяжет их разговором. Пламя безропотно выслушает историю, а иногда – расскажет свою. Ведь в мерцании его рождаются легенды.
Вот и сейчас неспешный танец огня, лучше всякого вина, развязал один старый язык. Отец знал много историй и, что главное, почти все были интересными. Жаль, но какая именно из них звучит сейчас, девушка не знала. И дело здесь даже не в том, что рассказ вёлся на языке народа леса: имейся у Сони желание – и отгадать смысл истории удалось бы и так, она слышала их столько раз, что и сама сумела бы рассказать не хуже. Но девушка попросту не слушала отца. Всё её внимание приковал к себе человек по ту сторону костра.
Соня и сама понимала, что ведёт себя не совсем подобающе. Вот так открыто пялиться на почти что незнакомца, пускай и спасшего им с отцом жизнь. Но поделать с собой ничего не удавалось, да и не слишком-то хотелось. Что-то неуловимо притягательное было в этом человеке. Или даже не так. Притягательным было всё.
И начать стоит с того, что молодой воин был откровенно хорош собой. Высокий, крепко сложенный, с удивительно правильными чертами лица. Соня, путешествуя вместе с отцом, видела великое множество людей, но сравнить Рея даже ей было попросту не с кем.
Ещё, если верить отцу, а сомневаться в его словах причин не было, этот человек был сильнее, чем её брат. И вот здесь Соня как раз таки могла сравнивать. Никого, с кем старший брат не смог бы справиться, ей встречать ещё не доводилось. Оттого лёгкое сомнение всё же присутствовало. Ровно до того момента, как она впервые увидела пантеру. Огромный монстр, с трудом помещающийся под сенью исполинских деревьев, мерно шагал в их сторону из леса. При этом легко обгонял лошадей из-за ширины собственного шага. Девушка не могла не проникнуться этим зрелищем, даже несмотря на то, что её загодя предупредили. Огромный кот нёс, насадив на лезвие одного из своих хвостов, тушу довольно внушительных размеров оленя. Хозяин велел ему добыть свежего мяса и Цесс, – а именно так звали кошку, – приказ выполнил. И выполнял его уже три дня, пока они были в пути. Разве что сегодня зверь задерживался, но Рей, похоже, поглощённый рассказом отца этого не замечал.
Больше всего Соня жалела о том, что не может с ним поговорить. И одновременно была этому искренне рада. Что бы она сказала? О чём спросила? А так, даже просто наблюдая за человеком, вызывающим столь непонятное, но несомненно приятное чувство, девушка ощущала неподдельную радость. Казалось бы, совсем недавно она чудом выбралась из плена наёмников-головорезов, но вот уже второй день с её лица не сходит улыбка.