Пер. М. Нахмансона
Немного подлечиться
Кабинет, напичканный всякой техникой, был залит светом. За письменным столом восседал доктор. Он взглянул на Джеймса Уитли сквозь толстые стекла очков и снисходительно улыбнулся.
— Итак, на что жалуемся?
Дней пять Уитли продрожал от страха в ожидании этого визита.
— Я понимаю, что глупо обращаться к вам с такой чепухой, — ответил он. — Палец у меня болит, на ноге.
— Ну, ну! — воскликнул доктор. — Сейчас разберемся. И давно он у вас болит?
— Этак с полгода. То разболится, то отпустит. Если почестному, то не очень он меня и беспокоил до прошлой недели. Понимаете…
— Понимаю, — прервал его доктор. — Вы хотите сказать, что со временем боль усилилась.
Уитли задумчиво пошевелил больным пальцем.
— Ну… можно сказать и так. Понимаете, когда я сначала…
— Сколько вам лет, мистер Уитли?
— Пятьдесят пять.
— Пятьдесят пять! — Доктор перелистал лежащую перед ним на столе историю болезни. — Уму непостижимо. За последние десять лет вас ни разу не обследовали!
— Что верно, то верно, — извиняющимся тоном произнес Уитли. — Я ж себя вполне прилично чувствовал, до той поры, как…
— Прилично себя чувствовали! — с ужасом вскричал доктор. — Дорогой мой, как же вы это допустили— ни одного обследования за десять лет. Сейчас не средневековье!
— В общем — то, конечно…
— Не спорю, вы можете неплохо себя чувствовать, но, поверьте, это еще не значит, будто ваш организм в полном порядке. Видите, у вас уже болят пальцы на ногах.
— Один палец, — уточнил Уитли. — Мизинец на правой.
Мне казалось…
— Возможно, что сегодня только один палец, — сурово произнес доктор. — Но завтра… — Он тяжко вздохнул. — Как у вас последнее время с дыханием? Когда взбегаете по лестнице, появляется одышка?
— Мм… пожалуй, есть немного.
— Так я и думал. А сердцебиение? К концу дня устаете?
При быстрой ходьбе ноги болят?
— Да, бывает. Я…
На лице Уитли отразилась тревога. Он потер больной палец о ножку стула.
— К вашему сведению, пятьдесят пять лет— опасный возраст, — мрачно изрек доктор. — Кашель беспокоит? Изжога после обеда? Ночью спите полусидя, опершись на гору подушек? Так я и думал. И за десять лет— ни одного обследования!