Леса в округе почти не было, всё или сожжено, или представляет собой низкорослый кустарник, брёвен из такого уж точно не вытесать. Так что каким-то чудом уцелевшие две сосны оказались сюрпризом. Стволы деревьев хоть и тронуты огнём, но всё же были несгоревшими, и, ошкурив их, ребята сделали навес в два наката, хоть что-то. Артиллерия немцев, как и у нас дома, работает здесь почти сутки напролёт. Так хотя бы защититься от случайных осколков уже было хорошим делом. Официально внёс в боевой журнал, да-да, капитан заставил меня его вести, благодарность унтер-офицеру Копейкину за инициативу.
– Смотри, Ворон, вон там, видишь, остатки сарая с одной стеной? – обратил моё внимание Старый на приметный ориентир.
Мы находились сейчас в стороне от позиций русской армии, в двух километрах западнее. По просьбе французского полковника, а если уж быть точным, то по инициативе нашего ротного, наше отделение было откомандировано к союзникам. Как пояснил мне капитан Белявский, это наш ротный, французам внезапно поплохело. Но на месте мы выяснили, что немецкие снайперы здесь всегда любили охотиться, просто французы об этом молчали. Они бы и сейчас промолчали, если бы не личная беседа нашего ротного с командиром французского полка. Именно Белявский, на рассказ француза о больших потерях в офицерском составе его полка, вспомнил о нашем отделении снайперов и предложил помощь французскому коллеге. Тот воспринял предложение с энтузиазмом, и вот мы вчетвером, новичков без оптики брать не стали, они находятся в прикрытии, взялись за дело.
– Вижу, – бросил я, не отрываясь от бинокля. Мне повезло с моими ребятками. Пока возвращался из плена, пока госпиталь, эти ухарцы где-то раздобыли и, что самое главное, сумели сохранить кучу снаряжения. Вот сейчас гляжу в немецкий бинокль, с чистейшей цейсовской оптикой и не жужжу. – Сегодня не работаем, только смотрим!
Это важно, я ещё там, в той прежней жизни предпочитал работать именно так. Вызывают на место, где замечена работа снайпера, и в первый день я только наблюдаю. Ну, это в идеале, конечно. Чаще бывает так, что прибегает какой-нибудь хрен из штаба и начинает орать дурниной, требуя убрать вражеского спеца ещё вчера. Но для нормальной работы нужно время. Да, я понимаю, что за это время могут появиться новые жертвы, но так действительно необходимо. Наша работа вообще штука неблагодарная, ведь как бывает, вызовут, поставят задачу, ты её выполняешь, а на тебя волком смотрят свои же. Ещё бы, я-то, сделав дело, уйду, а парней арта долбить будет несколько часов, в отместку, так сказать.
Вот прямо сейчас я вижу именно то, из-за чего я и стал работать именно так, а не иначе. Конечно, можно, как в кино, позвали снайпера убить такого же снайпера. Тот приходит, ложится на позицию, в лучшем случае походит по местности пять минут и так же ляжет на позицию и, один выстрел – один труп. А потом кино кончается, хэппи-энд. А в реальности в тот момент, когда снайпер встанет, он получает пулю от второго снайпера, которого он не смог засечь. Или второй вариант: снайперу дают уйти, а убийства продолжаются. Нам так не надо. Мы подождём. Награда за ожидание вон там, правее этого самого сарая, к которому приковано зрение Старого. Куст. Обычный куст, обожжённый и без листвы, но прямо из-под него торчит ствол винтовки. Я вижу это, а также знаю, как сейчас охотятся немецкие спецы. Их тут не один и даже не два. Посмотрим ещё. Благо с маскировкой будущего здесь я один, немцы пока даже стволы не обматывают.
– Точка два! – привлекает моё внимание наш молодой товарищ, Малой, если просто.
– Точка два… – шепчу себе под нос и медленно веду биноклем по горизонту. Нет, не вижу отсюда, угол не тот. Солнечный свет падает справа и не даёт возможности рассмотреть все поле. Вообще-то, это не совсем поле, тут и кусты есть, и останки деревьев и даже домов с сараями.
– Твой, – коротко бросаю в ответ. Я не боюсь быть услышанным, до противника метров четыреста, да и пулемётная стрельба, периодически вспыхивая, как-то не создаёт условий для тишины.
– Метла?
– Минус.
– Старый?
– Сарай и куст справа, – разглядел, значит, вот жучара опытный, ай молодец!
– Выходит, не нашли ещё одного? – скорее сам себе сказал я.
– Уверен? – это Старый. Хочет подтверждения.
– Позже, – не отрываюсь от бинокля.
Проходит три часа, мы два раза сменили позиции для более удобной работы, но больше никого не обнаружили. Но четвёртый есть, я уверен. Француз, в чьем хозяйстве мы сейчас ползаем, в звании лейтенанта, объяснял нам происходящее, и из его скомканной болтовни я понял главное. Утром у него были убиты трое и один тяжело ранен. Вы скажете, что это мог сделать и один человек? Да, не спорю. А могло быть и так, что четвертого, может быть, как раз того, что ранили, и вовсе подстрелил кто-то случайно. Но… При опросе солдат мы попытались четко восстановить картину в момент убийства французских солдат, и выходило, что все погибшие и раненые получили свои пули с разницей в несколько секунд и находились в разных местах. У нас были четыре условные точки, где пострадали солдаты, и вот, отрабатывая сейчас одну за другой, я и пришёл к мнению, что работала четвёрка спецов.