Если бы Каламбия в этот момент обернулась, то увидела бы, как на окне зацвели старые орхидеи, ядовитые растения, приобретшие агрессивную природу после покидания нами коры. Многие формы жизни, растения, грибы, минералы из-за отсутствия нормального плазменного питания превратились в ядовитых хищников, пытаясь выжить за счёт поглощения плазмы других.
– Мою маму звали Аштар, – назвал я распространённое женское имя колонии доктора Алзаморы.
– Красиво. А что оно означает? – спросила Каламбия, и я почувствовал жар на лице от второго, теперь зелёного всполоха. Мне пришлось сделать шаг назад, чтоб восстановить лигу оболочек бравого докторишки, которые на мгновение распались, и моё сознание пошатнулось.
Я вдруг прочёл её мысли. Я ей нравился, это было обоюдно. Обычный людской разговор по пустякам, оказывается, мог всколыхнуть чувства седьмого уровня и довести до состояния почти куража. Это первый порог, когда плазма прорывается сквозь физическую реальность.
«Если так пойдёт и дальше, она подарит мне любовь и наконец взорвётся», – довольно сделал вывод я. Останется только собрать её энергию в реактор и всё: моя миссия будет окончена. Я ликовал. Всё идёт по плану и очень даже быстро и бескровно. Расщеплять до плазмы крови красивую самку с уникальным фенотипом не являлось трудностью, но что-то не давало мне решить задачу этим методом.
– Первая женщина – та, что подарила человечеству жизнь, – опять повторил я за энциклопедией общих знаний человейника.
– Невероятно! У вас так ценят женщин? Здесь мы всего лишь… второй сорт. Хотя мне всегда это казалось несправедливым. Если бы не мы, не было бы жизни на Земле, – рассуждала она, забирая спящую напитавшуюся малышку из моих рук и укладывая её в дряхленькую колясочку для прогулок.
– Я назову её Аштар в честь вашей матери. Вдруг на долю этой девочки выпадет спасти людей и подарить им новый мир. Я была бы счастлива. Каждый день молю Бога, чтоб тот простил нас грешных за наши грехи и вновь подарил спокойную жизнь, где не нужно было б…
Она не договорила, а моя лига оболочек вновь распалась… В комнату вошли три девушки. Из-за потери равновесия на некоторое время образ доктора выпал с эфирного слоя, обнажая жёлтый спектр моего сияния. Мне пришлось полагаться только на зашоренное зрение людей, которые, если б даже увидели чудо, как посреди комнаты появилась светящаяся фигура, сотканная из языков пламени, спустили бы это разыгравшееся воображение.
– Друзья! – сказал я неслышно, хотя знал, что сознания друзей расщеплены до квантов, кварков и других минимальных значений. – Мы нашли их… 108 совместных пунктов. Уровень сознательности 1:618:011. Это наши братья восстанавливаются в теле куцоков, которые мутировали и по вибрациям смогли как в резервуарах сохранить целостность потенциалов, – восторгался я, видя внутри себя знакомое отражение космического свечения, которое исходило от семьи. Мой спектр переливался, желая слиться с другими, но не мог обнаружить, только чувствовал их близость. Я почувствовал непреодолимое желание здесь и сейчас найти соратников.
– Твои коты не зря притащились в такую даль, Арга. Здесь под боком у паразитов они смогли спрятаться и переродиться… – говорил я спящему брату. – Осталось вскрыть их. Прямо сейчас. Агрегат стоит в режиме полной готовности. Всосёт всё до последнего кванта. Теперь мы сильны… – радостно, не веря в удачу, продолжал я, вновь входя в тело доктора, будто надевая скафандр и подключая монитор и настройки. Хотя уже можно было не маскироваться. Расплавить протеиновую оболочку куцоков я мог одним щелчком плазмы.
«Нет!» – вдруг прервал я свои же скорые размышления, нащупав тонкую, почти порвавшуюся от жажды восстановить справедливость мысль, что искусно спрятанный в куцоках потенциал – не совпадение.
Моё видение объективной реальности восстановилось. Девушки, чуть сконфузившись, уставились в пол, тихо-тихо поздоровались, не зная, как вести себя с господином. Изоляция от общества давала некое одичание. Световое представление с моим истинным проявлением прошло незаметно, как я и предполагал.
Чтобы пауза не затягивалась, я достал из корзины фрукты и вручил каждой из них, представляясь и рассказывая о себе и своей миссии. А потом отвлёкся на малышку Аштар, будто бы продолжить осмотр.
Украдкой глядя на мать, подростки с жадностью набросились на живую еду. В последние несколько месяцев, исходя из отчёта мэрии этого района, их рацион составляли питательные смеси, изготовленные из насекомых и личинок. Это был прожиточный минимум для поддержания социально ненужных слоев общества, с целью их медленного, но верного уничтожения. Вид гуманитарного геноцида. Живые фрукты, овощи, по сути тоже не сильно съедобные, напичканные химикатами и всякой дрянью, всё же были повкуснее перемолотых тел червей. Выглядели как еда, а не серая масса, из которой их мать пыталась лепить знакомые глазу блюда.