— Да к черту тебя и твои интересные вопросы! — злюсь-злюсь-злюсь — Ты либо говори, либо уйди и не мешай мне спать.
— Во-первых, нам надо разобрать подарки, — путано начинает Лиса, а я так горю желанием ее придушить, просто слов нет. — А во-вторых, если мы не хотим остаться в стороне от движа, то нам нужно что-то делать.
— И за этим ты разбудила меня в семь утра в понедельник? — недовольно морщусь, но все-таки поднимаюсь.
— Самое время подниматься, работа там, я не знаю, — отмахивается сестра — Но я могу спеть "Вставай страна огромная, вставай на смертный бой", если хочешь.
— Не надо мне твоих смертных боев. — таки поднимаюсь с кровати я — Так, сейчас я переоденусь и будем разбираться, что ты хотела и что мы можем сделать.
— Хорошо, — кивнула девушка — А я тут тебе завтрак притащила.
— Как ты расщедрилась, — с улыбкой поддеваю ее — Надеюсь, что-то хорошее?
За вкусное не спрашиваю. Однажды мы поспорили, можно ли сделать вкусным любой продукт, который есть дома. Я тогда проиграла спор, когда Лиса приготовила ненавистную мне рыбу. Очень вкусно приготовила, надо признать очень даже вкусно.
Вытащив из шкафа первый попавшийся по руку наряд, я пошла в ванную, умываться. Никого не встретила по дороге и хорошо. А в комнате Лиса уже, не дожидаясь меня, начала распаковывать подарки. Ну и черт с ней, пусть начинает без меня. Я спать хочу… Но, видимо, хроническая бессонница станет моей постоянной спутницей.
— Есть там что-то интересное? — интересуюсь, пробуя овсянку.
— Инесса подарила интересный набор косметики, — она подняла обозначенную косметичку и потрясла ею — Больше ничего интересного нет.
— И мне тоже косметичку? — интересуюсь я, пытаясь разглядеть саму косметичку
— Я к тебе не смотрела, сама глянешь, — отмахнулась она — И приятный бонус — сто франков от Инессы.
— А я думала, что она бедная как и все революционеры. — мало о чем ты ещё думала, Ульян. Не все, что ты думаешь, то сразу правда.
— А как оказалось, — смеется Лиса — Плохо ты учила историю в школе, подруга моя.
— Наверное… — да нет же, хорошо, просто никогда не интересовалась судьбой Арманд.
— Да ладно, я то когда-то даже не знала, что такая мадам существовала, — и тут бы надо улыбнуться, но как-то не получалось. Накатила какая-то апатия, уныние. А уныние это грех, православная коммунистка Ульяна!
Улыбнувшись невеселым мыслям, я поднялась из-за маленького стола и поспешила к Лисе, тоже смотреть подарки. Инесса подарила нам по косметичке и по сто франков, Радек и Зиновьев не смогли найти ничего оригинального и подарили "Капитал". Ох, как бы я хохотала, если бы получила эту книгу в прошлой жизни… А сейчас надо воспринимать это серьезно. Смешно, право слово. Вся моя жизнь это какая-то странная, нелогичная шутка. Ну и что? Надо радоваться тому, что есть сейчас. А сейчас у нас есть очень бедственное положение, отец, который ничего не понимает и мать, которая полностью ему подчиняется. Надо бы их куда-то сплавить, но это потом. Сейчас нужно идти к отцу, перепечатывать очерки. Лиса будет диктовать, а я печатать, либо наоборот. Отцу надо помочь, не может за всех работать. Набросков много, на всех хватит.
— Пошли к отцу, он нас уже давно ждет — будто бы читая мои мысли, отозвалась Лиса — Мать с самого утра застряла там, все печатает и печатает.
— Да, уже иду. — кивнула я, пересчитывая деньги. — Около тысячи франков, вместе с нашими сбережениями.
И я поспешила засунуть деньги в шкатулку, спрятать подальше от лишних глаз. А Лиса уже выходила из комнаты, почти не оглядываясь на меня. А я лебедушкой пошла за ней, закрывая нашу комнату вместе со всеми ее темными секретами. В кабинете отца уже резво звучала печатная машинка, звучал монотонный голос отца и звонкий голосок матери. Казалось, что мы снова попали в детство, в спокойные деньки, где не было никакого зла, никакого добра и никакой революции. Как же мы устали, как же мы повзрослели… Взрослые дети, да? Слишком малые для революции, слишком взрослые для этого тела. Сложно так жить, но надо.
Лиса уже открыла двери и обождала меня, чтобы мы вошли в комнату вместе. Пришлось убрать из головы все свои грустные мысли и почти весело улыбнуться.
— Доброго утра, — проговорила Лиса, улыбаясь, — Как работа?
Я, тоже улыбаясь, покивала. Не в духе я сейчас разговоры вести. Но придется, придется.
— Доброго, доброго, — улыбнулась мать, потирая глаза и растирая запястья. Устала, бедная, надо ее сменить
Отец тоже кивнул, ничего не отвечая.
— Мам, давай я тебя сменю, — кивнула я, подходя ближе к печатной машинке — Ты, наверное, устала.