Делать нечего: Элиас через чердак своего дома перебрался на соседний, где в пожарном ящике с песком ждали своего часа слитки. Этот час должен был пробить в час.
Верхний слой песка облюбовали с гигиенической целью кошки, а поверху его — какие-то не заботящиеся о гигиене птицы. Вероятно, голуби, потому что прочего они ничего не умеют. Вороны — те хоть каркать умеют, а воробьи — драться и валяться в пыли.
Элиас распихал все девять с лишним килограммов по холщовым мешочкам, а те, в свою очередь, заложил в оборванную рыбацкую сеть — так, чтобы не были видны. Дождавшись темноты, он с комком сетки за спиной вышел на улицу, где уже не было ни одной души. Дворовая собака подслеповато высунулась из своей конуры, но, унюхав запах знакомого ей человека, зевнула и всунулась в конуру обратно.
Элиас без происшествий и подозрительных попутчиков добрался до ларька в условленное время, но никого другого здесь не застал. Только он один и темнота. И золото в рыболовецкой сети за плечами. Ждать, словно на свидании, Леннрот не намеревался. Ларек, вполне закономерно, оказался закрыт. На задках стояла небольшая тележка, груженная пустой тарой из-под цветов. Вот в нее-то, в самый-самый нижний ящик он и запаковал свою сетку. Вздохнул свободно и отправился домой спать сном праведника.
Поутру он первым делом решил навестить армянина, взять с него деньги, либо часть денег, либо обещание денег и вновь вернуться на кафедру. Работа над диссертацией у него спорилась, так что не нужно было никаких лишних потуг — лишь бы только никто не мешал.
— А, это ты! — обрадовался Яков. — Молодец, что все понял правильно и зашел.
Элиас пожал протянутую руку и пожал плечами: чай не с Африки, соображать умеем.
— Ох, и навел же ты шороху в тех местах! — сказал оранжерейщик. — Из всех засад ушел!
— Были засады? — поинтересовался Леннрот, скорее, для повышения своей самооценки.
— Ладно, — не стал вдаваться в подробности армянин. — Перейдем к делу. У нас, вроде бы, все тихо. Тебя, конечно, проверяли господа хорошие из полиции, но ничего интересного для себя не нашли. Так что теперь можно договориться о месте и времени передачи товара. Тогда уж по факту с тобой и полный расчет. Все по уговору, все честно.
— Хорошо, — ответил Элиас, но что-то, вдруг, в речи Якова его насторожило. Что-то было не так, что-то не соответствовало. — Постой, что значит: договориться?
— Эй, — улыбнулся оранжерейщик. — Что с тобой? Спал хорошо? Сейчас обсудим все подробности, а потом я деньги тебе подготовлю. Все, как и условились ранее. Разве я тебя когда-нибудь обманывал?
— Яков, разве мы уже не договорились? — спросил Леннрот, все еще не очень понимая, что же было странным. — Ты прислал букет, в нем — место и время.
— Как это — место и время? — удивился армянин. — Просто цветы: мол, приходи, мол, все в порядке.
У Элиаса разом похолодели руки и ноги.
— А как же «в час ночи все золото в 35 строение»? Или я неправильно понял?
— Я ничего такого не писал, — развел руки в стороны оранжерейщик и хотел, было, еще что-то добавить, но Элиас его оборвал.
— А шифр? — спросил он, уже понимая, что полностью облажался.
— Да не было никакого шифра! — возмутился Яков и тут же, словно испугавшись, перешел на шепот. — Золото — где?
— Отнес в час ночи в строение 35, - потерянно ответил Элиас.
— Кому ты его отдал? — армянин побагровел, и, казалось, вот-вот его хватит удар.
— Никому. Там никого не было. Я его просто оставил.
— Ууу! — завыл вполголоса Яков. — Почему вокруг одни ишаки? Почему возле меня ишаки?
— Наверно, потому что сам — ишак, — не совсем понимая, что говорит, ответил Леннрот.
Армянин схватился за голову и прошипел, как змея:
— Верно, я самый большой ишак! А счастье было так близко!
В это время в его контору, где и проходил весь разговор, просунулась голова рабочего.
— Хозяин! Мы тут тару привезли, — сказала голова. — Чем ее грузить-то?
Рабочие привезли тележку с пустыми ящиками из-под цветов от строения номер 35.
Элиас получил свои деньги — целое состояние. Яков, долго отпаивавший себя коньяком, обрел свое золото и распорядился им неведомым образом. Прежние хозяева слитков, бедняги, сгинули где-то на каторге. Равновесие в мире оказалось снова восстановленным.
Леннрот пропадал дни и ночи на своей кафедре. Фон Беккер, куратор, ожидал, что защита диссертации пройдет с блеском. Даже оппозиционеры и оппоненты не смогут не признать достоинства собранного материала. Пусть, конечно, они проповедуют другую историю, но, в конечном итоге, народная сказка тем и хороша, что ей на историю наплевать. Сказка-то ложь, но без намека в ней — никак. Кто-то его видит, а кто-то не хочет это делать. Вот от них, последних, и пошла небылица о монголах и татарах на «святой Руси». Иго, орда, ярлык и баскак — срамота мирового масштаба в отношении Евразии.