Юля мечтала в них раствориться, чтобы стать частью чего-то большего. И до утра с ними песни петь, вместе молиться глядя на звёзды, вместе встречать рассвет. Но в присутствии Якова она пыталась вести себя как можно более сдержано. Начальство всё-таки.
С другой стороны, и Яков смотрел на неё с нескрываемым любопытством. Видимо ему как здравомыслящему человеку было неведомо как можно верить во весь этот вздор. В перерождение искры, в таинство творения. Во всевышнего Бога. Как? Глядя на Юлю, он задавал себе этот вопрос, но всё равно ничего не понимал.
- Простите, - наконец извинилась девушка. - Я так давно не была в церкви.
- Ты очень хороша, когда молишься.
- Правда? - Растаяла в улыбке Юля, сверкнув своим глазками.
- От тебя словно свет струится.
- Я никогда ещё не молилась при таком скоплении народа, - сияла она от счастья. – Всегда мечтала об этом.
- У тебя будет такая возможность, - кивнул Дориан. – Пошли.
Он потянул её за собой, а меж тем инквизитор продолжал.
-Сейчас прошу подойти к воротам, мы пропустим всего сотню тех, кто будет молиться вместе со мной. Больше наша скромная обитель не вместит. Извините. Остальные смогут разделить с нами молитву стоя на улице. Аллилуйя! Славься Господь. Аллилуйя! О-о-о, великий Господи!
У Юли от его слов всё сильнее стучало сердце, а по щекам сами собой катились слёзы.
Толпа двинула в сторону церкви.
Когда инквизитор спустился, его окружили сотни людей, каждый пытался дотянутся, чтобы дотронуться до его жирного тела. А он в ответ их хлопал по головам, приговаривая:
- Да прибудет с вами Господь. Аллилуйя. Возрадуйтесь, с нами Великий Бог. Господь пастор наш. Господь тебя любит!
Дориан Яков и его спутница тоже проходили мимо, и их, как обычных прихожан, пропустили стражи инквизиции в алых комбинезонах. Следом вошли все парочка человек, а после и сам Джерри Пирм. Он поднял свои пухлые, унизанные перстнями, ладони и прокричал своим гортанным голосом:
- Всё! К сожалению, больше принять мы не можем. Но вы можете разделить с нами молитву сидя на улице! Аллилуйя! – Он говорил, а все вокруг садились на корточки в позу лотоса, глядя на небо и гигантскую голограмму над крышей храма.
- Мы с мамочкой каждый год так молились на Раш Хашанад, - улыбнулась Юля, глядя на всех этих людей.
«Как же я скучаю по тебе, мамочка… только бы ты знала», подумала она и ещё одна слезинка скатилась из её карих глаз.
- Сейчас ты впервые будешь молится как апостолы за столом священного храма, - проговорил Дориан. - Я же говорю, Господь тебя любит Юлечка. Он услышал твои молитвы.
- Аминь, - тихо ответила она.
В храме уже стояли накрытые столы, и все прихожане рассаживались на места в порядке очереди. Юле и Дориану достались два места едва не у самой двери. Перед ними стояли какие-то блюда, накрытые металлическими колпаками. Но пахло так, что даже у не очень любящей пожевать девушки потекли слюнки.
Медленно ковыляя и посапывая, на трибуну поднялся жиртрест-инквизитор Джерри Пирм. Его отдышка эхом раскатывалась по храму и воспринималась собравшимися, как тяжкая ноша, которую на него возложил Господь.
«Наверно он за целый год столько не передвигался пешком, как сегодня», подумал Юля.
- Помолимся, - с трудом поборов отдышку сказал инквизитор, и в храме заиграла музыка небесных колокольчиков.
«Прямо как в храме Ксивы», подумала она.
В этот самый момент двое стражей в алых комбинезонах подошли к ним с Яковом и аккуратно, не привлекая к себе внимания, заменили блюда, стоящие перед ними, поставив на их место точно такие же, накрытые колпаками.
- Я хочу сказать в этот день, – начал Джерри Пирр. – Как и тысячу лет под солнцем Альдрованды мы почитаем Святого Бога. Мы молимся ему каждый день о хлебе насущном. Чтобы он забрал у нас прегрешения и повёл за собой в дом своей правды, в дом истинного хлеба. Чтобы оставил за порогом всех нечестивцев. Всю грязь и мерзость этого мира, всё то, что наш Великий Бог стёр своим катаклизмом. Аллилуйя. Аллилуйя. - Продолжал он молитву.
Юля посмотрела на Дориана, ей хотелось сказать ему спасибо, за то, что он подарил ей возможность встретить Раш Хашанад в центральном храме Сиридара. Как же давно она об этом мечтала.