УГОЛОК РЕЦИДИВИСТА
ВЕРНОЕ ДЕЛЬЦЕ
Жарким утром на перроне станции "Речной вокзал" стояли два грабителя и, обливаясь потом, вступали в преступный сговор.
— Верное дельце! — шептал Чувырла. — Первым делом орем: "Руки вверх! Это ограбление!" И всё наше — кольца, серьги...
— Повяжут нас, ох повяжут... — тосковал Носач.
— Не дрейфь, не повяжут!..
Тут подошла электричка, и дачники ринулись на штурм.
Посадка прошла по-боевому. Громадная баба-пейзанка зацепила Чувырлу за шею лямкой рюкзака и буквально затащила в вагон. По дороге Чувырлу облили сметаной, но в общем ему повезло.
Носачу подфартило меньше: на ноги ему поставили бидон. Носач запнулся, скользнул со ступеньки и рухнул на бульдога. Собака, даром что в наморднике, рявкнула так, что Носач как-то сам по себе взлетел в тамбур. Сзади с ревом напирали пассажиры...
— После Инской начнем, — отдуваясь, шепнул Чувырла.
— Если доедем...
Бульдог настиг Носача и в вагоне. Капал слюной на брюки, рычал и как бы примеривался... На ноги опять поставили бидон, но Носач привык и не дергался.
...За окном мелькали перелески. Пассажиры галдели вовсю. Сзади яростно спорили о политике.
— Жулики!
— Уважаемый, я не спорю, но надо различать...
— А я говорю: жулики! Жу-ли-ки!
— Но позвольте, экономические рычаги...
— Жульё везде, вот и рычаги!..
Баба-пейзанка навалилась каменным бедром на сидевшего очкастенького мужичка. Мужичок кряхтел, упорно читал газету, но место не уступал.
— Эх, жизнь... — вздохнула пейзанка. — Давят нас, баб...
— Кто это вас давит? — спросили сзади.
— А мужики! Всю жизнь на них ишачим, сиротская наша доля... Хоть бы раз место уступил кто!
Она залилась слезами и вытерла рот пудовым кулаком. Очкастенький обернулся газетой с трех сторон, но не сдавался. Под пейзаньим бедром его почти не было видно.
— Пора! — шепнул Чувырла, вытащил пистолет и гаркнул: — Это ограбление!
Галдеж пошел с удвоенной силой.
— Правильно! Это ограбление, а не приватизация! Жулики!
— Позвольте! Гайдар ладно, но Черномырдин...
— Разве это политика?!
— Это ограбление! — орал Чувырла.
— Это не политика, это ограбление! Раздевают!
— Раздевают? — взвизгнула пейзанка. — Батюшки, в электричках раздевают!
— Стреляй в потолок! — шептал Носач.
— Не могу! — хрипел Чувырла. — Сметана ствол забила! Ори: "Руки вверх!"
— Руки вверх! — завопил напарник.
— Правильно! Нельзя нам руки опускать! Не время!
— Женщина, вы совсем на меня сели!
— Я бы этих мужиков прямо давила!
— Ты, тетка, их задом дави! Верней будет!
— Руки вве-е-е-ерх!!! — вопил Носач.
— Хоть вверх, хоть вниз, а зарплату не дают!
— Однако выборы показали, что Лебедь...
— Бульдога уберите, намордник сполз! Стреляй, Чувырла!
— Сметана проклятая!
— Да встаньте же вы с меня, Христа ради!
— Жу-ли-ки!
Машинист тормознул перед станцией. Пассажиры повалились кто куда. У Чувырлы вышибли пистолет и тут же запнули куда-то в гущу ног. Бульдог, сбросив намордник, с наслаждением вцепился Носачу в ногу. Заспорили о Чечне. Вагон бушевал...
...Рецидивисты выползли из вагона и повалились на травку.
— Пистолет ведь на денек выпросил! — убивался Чувырла. — Уроют меня теперь...
Носач молчал, обматывая майкой покусанную ногу.
Когда солнце село за станцию, Чувырла вздохнул и сказал:
— Ничего, бывает. Завтра наверстаем. Будем грабить в метро. Прямо с утра. Верное дельце!..
* * *
Больше их никто никогда не видел...
СИРОТКА
Необычный нищий-сиротка появился с недавних пор на аригородной ветке Новосибирск—Тогучин. Он ходит по вагонам и собирает милостыню.
Рост сиротки 193 см, вес 125 кг, голова большая, всклокоченная, нос свеклой, голос сиплый, ручищи волосатые.
Сиротка подходит к пассажирам и просит прокуренным басом:
— Помогите, люди добренькие! Маманя нас бросила, папаня смылся, дедуля спился, бабуля сидит. Жить негде, кушать нечего, болеем с утра все время... Подайте детишкам на пропитание!
И протягивает руку величиной с лопату.
Не было случая, чтобы бедному сиротке не подали! А ежели кто подать не хочет, сиротка берет сам.
Вот такой необычный нищий появился недавно на пригородной ветке Новосибирск—Тогучин!
ДАТСКИЕ РАЗБОРКИ