Промокашка — вещь невкусная.
Я и раньше об этом догадывался, а теперь знаю точно. Теперь мне промокашку хоть в варенье обмокни — нипочем есть не стану. Сыт я ими по горло. На всю жизнь.
А вышло это так.
На природоведении к нам в класс пришел новенький. Звали его Гена. Обычный мальчишка, каких много. Гена сел за последнюю парту, как раз позади меня, и стал слушать рассказ Анны Ивановны о полезных ископаемых.
Анна Ивановна заговорила о том, как из деревьев получается каменный уголь, и тут сзади меня что-то тихонько зашуршало. Потом опять. Я обернулся и увидел, что новенький откусил кусок розовой промокашки и задумчиво пожевывает. При этом Гена, не отрываясь, смотрел на учительницу и что-то записывал. Пожует-пожует, запишет. Запишет-запишет, пожует. Такой вот странный человек.
Вы когда-нибудь пробовали сидеть на уроке, когда сзади беспрерывно жуют промокашку? Это невозможное дело. Этого нельзя вынести больше пяти минут!
Я несколько раз оборачивался и укоризненно смотрел на новенького. Не помогало. Он продолжал есть розовую промокашку, зато Анна Ивановна сделала мне замечание, чтобы я не вертелся, как на сковородке.
Я потерпел еще минут пять, но потом не выдержал. Обернулся к новенькому и прошептал:
— Новенький, кончай промокашки кушать! Тебе что тут, столовая?
Анна Ивановна тут же сделала мне замечание, чтобы я не разговаривал. новенький продолжал жевать и уже отъел у промокашки все четыре угла.
Тут я вспомнил, как однажды мама сказала папе: "Надо воспитывать личным примером. Нужно показать ребенку наглядно, как некрасиво его поведение!
(Это когда я не хотел есть за обедом суп с вареным луком. Папа стал наглядно показывать, как некрасиво мое поведение — раскачивался на стуле, ронял ложку, тоскливо озирался по сторонам... Мама строго следила, чтобы папа показывал как можно нагляднее. Мне стало жаль папу — ведь он мог так и остаться без супа! — и я быстренько доел свою тарелку.)
Теперь я решил действовать тем же методом. Пусть новенький убедится на личном примере, как некрасиво и некультурно жевать промокашки.
Я вынул из тетради чистую промокашку, повернулся к новенькому и с шумом откусил большой кусок. Я старательно жевал, всем видом показывая, как это невкусно и некультурно. Я наглядно ел свою промокашку, но Гена и ухом не повел — смотрел на учительницу, записывал и пожевывал.
Тут моя промокашка кончилась. Я перерыл все тетради, других промокашек не нашел и шепотом попросил у Громобоевой, сидевшей через проход. Анна Ивановна сделала мне замечание, но я выждал пока она отвернется, и продолжил наглядное обучение.
Вторая промокашка далась куда трудней. Во рту пересохло, а запить было нечем. Я пожалел, что не догадался взять с собой в школу бутылочку "Буратино" или, на худой конец, молока.
Но не отступать же назад! Тем более, что новенький покосился на меня и удивленно поднял брови.
"Ага, подействовало!" — обрадовался я. Но тут Анна Ивановна перешла к рассказу о природном газе. Новенький встрепенулся и снова откусил от своей промокашки.
"Вот ты как? — подумал я. — Ничего, посмотрим кто кого пережует!"
Я выпросил у Громобоевой еще одну промокашку и сжевал ее, сурово глядя новенькому в глаза. Он не поддавался.
Во рту пересохло так, будто я целый месяц прожил в центре Сахары. Казалось, в меня больше не войдет ни одной промокашки. Как назло, утром я позавтракал двумя тарелками гречневой каши. Но я твердо решил довести воспитание до конца, выпросил у Громобоевой третью промокашку и со страшными мучениями съел ее до кусочка.
Новенький не реагировал!
Громобоева отказалась выдать четвертую промокашку, сообщив, что у нее кончились. Пришлось попросить у Юрки-отличника.
Юркина промокашка была сплошь изрисована шахматными конями, слонами и пешками. Но я мужественно откусил от нее угол и начал с трудом жевать, не отводя грозного взгляда от новенького. Еще одно усилие, и Гена будет побежден...
И тут я почувствовал, как у меня из рук осторожно берут остатки промокашки, поднял глаза и обомлел.
Рядом, строго нахмурившись, стояла Анна Ивановна.
— Ты чем это занимаешься на уроке, Алеша? — спросила она. — Что ты жуешь?
Есть вопросы, на которые невозможно ответить, чтобы все не рассмеялись.
— Я спрашиваю, что ты все время жуешь?
— Промокашку, — ответил я, и все засмеялись так радостно, словно я облился чернилами с ног до головы или в одну минуту стал совершенно лысым.
В этот момент прозвенел звонок. Анна Ивановна схватила меня за руку и потащила в учительскую.