Но добрая весть состоит в том, что, наконец, необходимость решения проблем, связанных с корпоративным управлением, получила во всем мире то внимание, которого оно заслуживает, даже если кое-кто в корпоративном сообществе обеспокоен тем, что это приведет к избыточному регулированию. Капитализм покоится на доверии, и это неоспоримый факт: заработавшие упорным трудом свои деньги должны доверять их сбережения другим и при этом должны быть уверены, что их, по крайней мере, не обманут. Сильное регулирование создает сильный капитализм. Если мера регулирования хорошо разработана, честные бизнесмены, не злоупотребляющие своей властью и доверием для обмана своих акционеров, могут их только приветствовать.
Страны, добившиеся наибольших экономических успехов, такие как Корея и Китай, к счастью, вновь проявили способность к правильным выводам из чужого опыта; они поняли, что всегда существуют и будут существовать сильные узкогрупповые интересы, добивающиеся смягчения регулирования и ослабления корпоративного управления, но они также осознали, что страна в целом выигрывает от правильно сбалансированного подхода. В Корее, в условиях сильной демократии, противники этого подхода продемонстрировали образцы грязной политики, и реформа далась нелегко, так же, как это было нелегко и в Соединенных Штатах.
Из других областей вести были менее добрыми. Те же самые высшие менеджеры, что нажились на бонусах в сотни миллионов долларов, стали горячо требовать гибкости рынка труда — что означало снижение степени защиты рабочего места, заработной платы и дохода наемных работников. Определенная необходимость некоторых реформ в большинстве европейских стран была очевидна; но было также очевидно, что фирмы (или в более широком смысле все общество) всегда располагают большими возможностями принятия на себя рисков, связанных с изменениями рыночной ситуации, чем наемные работники. В некоторых случаях условия защиты рабочего места были настолько несбалансированными, что материальное положение работников было лучше после выхода на пенсию, чем когда они работали или болели, чем когда они выздоравливали и выходили на работу, а защита рабочего места была настолько сильной, что работник мог безнаказанно пренебрегать обязанностями. Вызов заключался в необходимости обеспечения совместимости защиты и справедливости со стимулированием; вспыхивавшие иногда острые конфликты между менеджментом и персоналом усугублялись щедрыми и благожелательными отношениями менеджмента в своей среде в противоположность высокомерному отношению к труду, что отнюдь не способствовало созданию атмосферы, благоприятной для поиска взаимовыгодного решения.
В макроэкономической науке администрация Буша может приводиться как пример самого худшего из возможных правоцентристских правительств во всем мире. Жестокая ирония состоит в том, что левоцентристские правительства стали яркими защитниками концепции ответственного бюджета, как в Соединенных Штатах, так и Европе[149]. С другой стороны, аргументация правоцентристов в пользу стимулирующего воздействия снижения налогов на экономику восприняла кейнсианскую риторику, но только риторику. Снижение налогов предназначено не для стимулирования экономики, а для передачи денег тем, у кого их и так достаточно много. Но ни одна европейская страна не последовала авантюризму Буша — как в отношении размера дефицита, простирающегося далеко в будущее, так и в отношении несправедливости его политики. При этом Пакт стабильности сыграл двойственную роль: он предотвратил образование крупных дефицитов, но в то же время и воспрепятствовал принятию Европой мер, необходимых для поддержания сильной экономики. (Сейчас, по крайней мере, признано, что гибкость рынка труда далеко не единственная проблема, с которой сталкивается Европа.)
Забавная дискуссия развернулась в некоторых частях Европы и в Америке: лучше ли снижение налогов, чем увеличение государственных расходов с точки зрения придания импульса экономике? Правоцентристы утверждают, не опираясь при этом ни на теорию, ни на факты, что лучше снижение налогов. Правильный ответ состоит в следующем: все зависит от того, какого рода снижение налогов. Увеличение расходов гораздо более результативно, чем снижение налогов на богатых (особенно отмена налога на дивиденды, как в Америке); и если оно направлено на здравоохранение и образование, то может обеспечить основу большей экономической справедливости и более высокие темпы будущего роста. Но, с другой стороны, целевой налоговый кредит или снижение налогов на бедных могут быть столь же результативны, как увеличение расходов. В некоторых случаях для ограничения бюджетного дефицита, связанного со снижением налогов, могут быть сокращены расходы, но такие меры могут реально оказать угнетающее воздействие на экономику.