Фадеев стремился использовать каждую минуту для того, чтобы учить своих ведомых технике пилотирования и элементарным приемам боя. Он выпросил у командира эскадрильи разрешение после выполнения задания, если останется горючее, отрабатывать технику пилотирования над аэродромом. Все шло хорошо, но однажды Овечкин зазевался и чуть-чуть не был сбит немцами. Благо, Анатолий с Ваней находились недалеко и смогли вовремя отбить атаку пары "мессершмиттов", которая пыталась атаковать Овечкина на выводе из пикирования. После этого Богданов отменил свое разрешение. Но Фадеев продолжал искать и находил возможности и время помогать ведомым в совершенствовании летного мастерства, при каждом удобном случае отрабатывая с ними фигуры сложного пилотажа и всевозможные тактические приемы.
Прошло несколько дней. Богданов молчал. Фадеев решил было, что капитан забыл о его просьбе, но, возвратившись после очередного боевого задания, неожиданно получил командировочное предписание в Ростов.
- Без документов нельзя, война, - хлопнул его по' плечу командир эскадрильи, - через полчаса пойдет машина в город, на ней и доберешься.
Анатолий был готов обнять и расцеловать его. Поблагодарив, он впопыхах вместо правой пожал обеими руками левую руку Богданова. Комэск рассмеялся, обнял Анатолия и прижав к себе, задержал на мгновение, потом легонько подтолкнул его:
- Вперед!
Анатолий на радостях рванулся было с места бегом, но, пробежав метров двадцать, остановился. Надо что-то с собой взять! И так же стремительно понесся в столовую.
На фронте люди заботливы и внимательны друг к другу. Фадеев не успел еще сказать, куда и зачем направляется, как красивая и дородная повариха, махнув рукой, пошла на склад. Через пять минут она вручила Анатолию вещмешок. Фадеев еле поднял его.
- Передавай привет своей девушке! - сказала повариха.
На попутной машине Фадеев добрался до Ростова и оказался на знакомой улице, которую едва узнал. Разрушенные и обгоревшие дома, во дворах и на площадях - боевая техника, кое-где зенитные орудия и пулеметы, готовые отразить возможное нападение врага на земле и в воздухе. С тревогой подошел Анатолий к дому Нины. Неужели они все погибли? Нет, этого не может быть. Обошел весь дом, но никого не увидел. Где же теперь искать? В милиции посочувствовали, но помочь ничем не могли. Один из дежурных посоветовал сходить в военкомат, может, там что-нибудь знают.
Через полчаса он уже был в военкомате. В коридоре встретилась стройная, привлекательная женщина в гимнастерке и юбке защитного цвета, в сапогах. Его взгляд невольно задержался на ней дольше, чем, пожалуй, следовало, и женщина, видимо привыкшая к этому, улыбнулась. На вопрос Фадеева, где он может справиться о знакомых ему Людях, поинтересовалась, кого именно он разыскивает. Анатолий назвал фамилию Нины. Женщина изменилась в лице.
- А кем вы приходитесь Надежде Петровне или Нине? - спросила блондинка.
Анатолий замялся, покраснел.
- Не трудитесь отвечать, молодой человек, ваше смущение красноречивее слов. Идите по этому адресу, и вы найдете того, кто вам больше всего нужен, - сказала женщина, подав ему листок бумаги.
Анатолий подошел к домику, указанному в адресе, постучал в дверь, и тут же на пороге появилась Нина. Она бросилась к нему на шею, крепко прижалась и словно застыла так.
Анатолий боялся задать вопрос. Он понял: случилась еще одна трагедия.
- Я опоздала. Маму убили фашисты, - медленно проговорила Нина, опуская руки.
Фадеев смотрел на Нину, пытаясь подобрать нужные слова.
Две капельки скользнули из ее глаз, больше слез не было.
К месту гибели Надежды Петровны Нина и Анатолий шли молча. Показывая пригорок, на котором Надежда Петровна прокричала немцам свои последние слова, Анатолий, сердцем ощущая ее боль,нежно привлек девушку к себе.
- Не надо меня утешать, - сказала она сдержанно, - ты видишь, я вполне спокойна. Может быть, даже более спокойна, чем следовало.
Медленно и молча возвращались они обратно в город.
Приближаясь к дому и чувствуя, что наступают последние минуты их встречи, Анатолий и Нина пошли еще медленнее.
- Папа и ты воюете, - нарушая молчание, сказала Нина. - Я тоже обязательно должна быть на фронте, я больше не могу быть здесь.
Его сердце тревожно сжалось. Анатолий уже хорошо знал, что такое фронт.
- Знаешь что, - сказал он, - давай поедем в наш полк, будешь у нас служить!
- Нет, Толя. Я хочу воевать.
- У нас ведь тоже фронт, - настаивал Фадеев.
- Нет, я хочу сама, одна - без тебя и без папы. Так будет лучше. Когда папа уезжал, он сказал мне: "Надеюсь, в любой ситуации ты правильно определишь свое место. Но не оставляй маму одну". Я не выполнила этого наказа. Толя, я уже много раз была в военкомате. Вчера Эльза сообщила, что скоро меня пошлют в Москву.
- Еще раз прошу тебя, не торопись, подумай лучше, - сердце Анатолия разрывалось от жалости к ней и от страха за будущее Нины. - Чтобы мстить врагу, надо научиться это делать, - сказал он робко.
Нина склонила голову ему на плечо..
- Спасибо, милый, за заботу, я постараюсь научиться воевать.
Она проводила Фадеева до переправы.
Фадеев долго смотрел вслед удаляющейся Нине и думал: "Всего полгода, как началась война, а сколько крови, горя, смертей нам уже довелось увидеть и пережить!"
Напряженные бои западнее Ростова продолжались. Фашисты не могли себе простить потери этого стратегически важного пункта, то и дело порываясь вернуть его. Полк Давыдова жил в постоянной готовности к немедленному вылету. Не успевало одно подразделение вернуться, как тут же в небо поднималось новое, чтобы помочь войскам отразить настойчивые атаки гитлеровцев. В вихре этого напряжения всех сил и способностей Фадеев не сразу сообразил, что перед ним не видение, а настоящая Вика, которая с величайшим трудом разыскала его возле самолетов и выпалила:
- Толя! Нина вчера уехала в Москву. Срочно. Она просила сообщить тебе об этом и передать поцелуй.
- Не дури, говори серьезно. Почему ты не поехала вместе с ней?
- Меня не взяли, немецкого не знаю. Но я тоже еду на фронт. Уже была в военкомате. Все решено!
Может быть, оттого, что решено еще ничего не было и мысль о фронте только сейчас пришла ей в голову, Вика говорила взволнованно, резко. Анатолий смотрел на Вику и удивлялся огню, что загорелся вдруг в ее глазах.
- Что ты там собираешься делать? - с иронией спросил он.
- Как что? Воевать, - решительно заявила Вика. - Как Нина, как ты и Сергей. Толя, скажи, а нет ли каких-нибудь сведений о нем?
- Пока нет, - ответил Фадеев, - но все надеются, что он жив. Война ведь, Вика. И ты его жди. Я верю, что он жив!
- Я буду ждать его, - серьезно сказала Вика. И взглянув Фадееву в глаза, добавила: - Буду ждать всех: Нину, Сергея, тебя. А может быть, еще и встретимся? Ну, прощай, Толя!
Она легко поцеловала его и, бистро отстранившись, побежала к станции, иногда оборачиваясь и помахивая ему рукой.
Фадеев продолжал неподвижно стоять до тех пор, пока Вика не скрылась из глаз. Обернувшись, увидел летчиков первой эскадрильи во главе с командиром и только что прибывшим его заместителем старшим лейтенантом Базаровым. Анатолий покраснел до ушей. Летчики, конечно, хорошо видели сцену прощания с девушкой.
Сделав несколько шагов, Фадеев остановился, раздумывая, как выйти из положения. Двинуться куда-то в сторону - засмеют, лучше подойти к ним сразу, иначе дашь повод к бесконечным шуткам. Проклятая стеснительность, хоть в Дон бросайся! Надо немного остыть.
Фадеев на виду у наблюдавших за ним летчиков стал хлопать себя по карманам в поисках папирос. Немного успокоившись, поднял голову и встретился взглядом с командиром эскадрильи капитаном Кутейниковым. Приосанившись, твердым шагом, отдавая честь, хотел пройти мимо, но тот, очевидно, разгадал замысел Анатолия и остановил его: