— Вкусная лампа, хорошо бабахнула, — снова постучал в дверь Жужа.
— Проваливай а то сейчас в глаз получишь! Нету у нас больше ничего, — раздался из подвала уже злой голос Бритого.
Жужа больше не стал просить, он весело рыгнул и побежал греться на солнышке.
— Вот гад, — возмутился одноглазый, — это была последняя лампа.
— А если б мы не дали, — проговорил Мягкая Голова, — он бы сержанту капнул.
— Про что? Он же ничего не видел.
— Да про что попалр, из вредности.
Не дать Жуже что-нибудь проглотить было невозможно по двум причинам. Во-первых, он бы все-равно не отстал и попрошайничал до третьего пришествия. А во-вторых, потом еще и сержанту бы нажаловаться. Нажаловался про что попало, главное нажаловался. Что же касается сержанта, то тот прописал бы всем по первое число.
Солнца было много, песка тоже. Жужа отбежал не так далеко от подвала и плюхнулся в горячий песок лапами вверх. И так ему стало хорошо. Совсем рядом послышался металлический звук и шуршание песка, как будто на него положили бетонную плиту. Жужа лениво приоткрыл, один из своих мозаичных глаз, в него ярко светануло солнце, он закрыл глаз.
Но звук превратился в шум. Шум вырос, надвинулся откуда-то сверху, занося над Жужей свои бронированные мускулы и огромную плиту из бронированной стали. Увидев плиту, Жужа сразу понял в чем дело, но смыться с дороги не успел. Успел только нецензурно выругаться и… Плита проутюжила его, как носовой платок, вдавив в песок.
Жужа откопал свою трехгранную голову и удивленно ею повертел.
Огромный, стальной, четырехногий зверь, с шипением остановился чуть поодаль.
— Черт, — снова ругнулся Жужа, — опять все брюхо плоское! Когда сержант перестанет по мне на бронеходе ездить!
Из железного зверя-бронехода сержанта начал высовываться трап. Человек в шлеме и черной форме спрыгнул с трапа на землю.
— Здорово, сержант, — проурчал Жужа.
Увидев Жужу и его положение, человек разразился громким смехом, хлопая себя руками по коленям.
— Чего смеешься? — обиделся Жужа, — у меня весь завтрак из-за тебя во все дырки вылез.
— А нечего на трассе загорать, — ответил ему сержант.
— Ладно, ладно, раз тебе так весело, я тебе что-то очень важное не скажу.
— Не скажешь? — удивился сержант, — ну если ты не скажешь, тогда и я не скажу, что у меня есть ненужное железо.
При слове «железо», Жужа подпрыгнул над песком.
— Нет, нет, сержант, ты меня неправильно понял, я хотел сказать — хочешь, что-то скажу?
— Говори.
— А пожрать дашь?
— Дам, дам.
— А что дашь? — поинтересовался Жужа.
— Старый генератор, — пообещал сержант.
— Пойдет.
— Договор заключен?
Жужа утвердительно глотнул.
— Ну, говори, — посоветовал ему сержант.
— Знаешь в подвале этих троих, — щупальце Жужи, что росло прямо над глазами, показало в сторону подвала.
— Ну, знаю, — кивнул сержант.
— Ну, так вот они, там, опять в азартные игры на лампочки играют. Даже мне, другу сержанта, не хотели лампу давать.
— А ты-то откуда знаешь, что играют?
— Знаю, и потом, они опять оружие съели и играют.
— Как съели? — удивился сержант, у которого в последнее время ничего из оружия не пропадало, только один раз из бронехода слили тормозную жидкость.
— Съели, съели, у одного из них изо рта свежим бластером пахло, — подтвердил Жужа.
«Так, — подумал сержант, — опять контрабандисты с Татуина что-то здесь меняли!»
Сержант развернулся и направился к бронеходу.
— Эй, сержант! — догнал его окрик Жужи, — а поесть?
Сержант знаком показал, чтобы он ждал, а сам залез в бронеход. Через минуту в бронеходе открылся большой люк, из которого на песок рухнул старый генератор. Потом вылез и сам сержант с длинноствольным штурмовым лучеметом. Он закрыл шлем, проверил обе кобуры с бластерами и пошел к подвалу.
— Они оттуда выходили? — бегло спросил он у Жужжи.