Присутствующие восторженно взвыли!‥
Ночью я, почти, не спал. Живот и спина болели… дьявольски.
***
Утром, измученный и злой, я первым делом поперся к зеркалу. Заперся в ванной и стал пристально себя изучать.
Синяк расплылся на полживота и… стал темно-желтого цвета.
«Прям, как-будто пара недель ему… Так не бывает, однозначно. Значит не ошибся и не привиделось…»
Немного успокоившийся, я полчаса пытался то ли проснуться, то ли доспать под душем, пока мама не выгнала меня из ванной, стуком в дверь.
Сымитировал зарядку на балконе: боль к утру почти прошла, но сил бежать на стадион, после бессонной ночи, не было совсем.
Поскольку с таким синячищем появляться на пляже мне было категорически противопоказано, то я опять отговорился визитом к "мамонтам". Мама к ребятам относилась более, чем лояльно и не возражала, видимо считая, что "правильное мужское общество" подростку будет только на пользу.
Сегодня снова полдня провел в тенистых закоулках парка. В город не тянуло и ничье общество мне не требовалось.
Сначала размышлял о судьбах мира и способах его покорения, а затем перешел к более реалистичным планам краткосрочной перспективы. Кончилось это дело тем, что в процессе планирования будущих триумфов, я попросту уснул. А проснуться соизволил уже перед самым обедом, совершенно посвежевший и, почти, здоровый.
На предстоящие Верины "смотрины" я преднамеренно опоздал. Девочка сложная… пусть пообвыкнется и успокоится. А еще лучше, чтобы вообще без меня начали.
Но Григорий Давыдович рассудил по-иному. Когда я тихонько просочился в актовый зал, "аэлитовцы", Клаймич, Завадский и Вера с мамой, сидели тесной группкой и что-то оживленно обсуждали.
— Аааа… Витя, добрый день… проходите, проходите… — Клаймич заметил меня первый и приглашающе замахал рукой.
После приличествующих моменту всеобщих приветствий, я присоединился к "заседающим".
— Представляете, Витя, как бывает… — удрученно покачивая головой, принялся пересказывать новости Григорий Давыдович, — Альдона на утренней пробежке упала… и так неудачно, что теперь у нее сотрясение мозга и постельный режим!
— Ого!‥ — "ошарашенно" отреагировал я, — и как она сейчас? — адресовал я "сочувствие" Татьяне Геннадьевне и Вере.
— Сложно… Когда падала ударилась подбородком о бордюр, — сокрушенно принялась рассказывать Верина мама, — и так сильно, что получила сразу все тридцать три удовольствия: и сотрясение мозга, и рвоту, и головокружение. Пришлось даже "Скорую" вызывать, ну а уж те прописали лекарства и строго недельный постельный режим…
— Уж лучше подбородком, чем виском… — округляя глаза от ужаса возможный последствий, прокомментировала, услышанные страсти, Валентина.
Все дружно поплевались через плечо.
«Ну, жива и славно… а помучаться, пусть помучается… а то мне тоже совсем не сладко… дура психованная… Все-таки странно, откуда она так хорошо владеет каратэ?‥ Оно же в Союзе, вроде, даже запрещено было…»
— Витя, а давайте бедную девочку навестим? — бодро предложил Клаймич.
Я чуть собственным языком не подавился от неожиданности!
"Привет, Альдона! Пришел посмотреть, на своих рук дело… Ха-ха-ха!". Или еще лучше: "Как здоровье?! Пришел добить тебя, сучка!"…
— Конечно, Григорий Давыдович! Мысль — отличная, только может чуть позже, когда она гостей сможет принимать?
— Да… — первый раз, с момента моего прихода, открыла рот Вера. Она сидела за мамой и старалась не встречаться со мной взглядом, — не стоит, ей сейчас не до гостей.
— Обязательно приходите, — поддержала дочь Татьяна Геннадьевна, — только через три-четыре дня. У Альдоны пока тошнота и головокружение, так что ей, и правда, еще не до гостей…
Я незаметно выдохнул.
Мы еще минут пять помусолили тему Альдониного неудачного падения, а затем каждый счел своим долгом вспомнить похожие "ужасы" из своей жизни, начиная от банальной сломанной ноги и заканчивая… невышедшим шасси самолета, которым однажды летела Валентина…
Наконец, все эти "охи" и "ахи" закончились и мы приступили, собственно, к тому, зачем и собрались.
"Аэлитовцы" приготовились играть, но Татьяна Геннадьевна сначала решила продемонстрировать нам с Клаймичем искусство акапелла.
То есть без музыкального сопровождения. Петь они с дочерью почему-то решили вместе. А для исполнения выбрали "Ромашки спрятались, поникли лютики".
«Надеюсь Вере не во всех ситуациях будет нужно присутствие мамы, а то у меня проблемы…»
Ну что сказать про само исполнение…
О-х-р-е-н-е-т-ь.
Да, наверное, таким словом передовать эмоции от искусства — удел быдла. Но я реально охренел.