— Светлана Владимировна, тут пленка… вы посмотрите, пожалуйста… на досуге… что можно будет отпечатать на память?
Щелокова остро и совершенно трезво посмотрела на мою "наивную" рожу и, молча кивнув, забрала катушку.
Зато, когда все прощались около машин, она приложилась губами к моей щеке и тут же стерла с нее помаду тыльной стороной кисти. Остальным… просто покивала…
Полночи, сидя в нашем номере, я, Клаймич, Завадский и Михаил Афанасьевич рассказывали, истомившимся в ожидании, маме с Лехой о встрече у министра, и делились впечатлениями. Сна ни у кого, ни в одном глазу, хотя все участники министерского застолья слегка "поднабрались". Ну, кроме… понятное дело(!), кого…
Как все прошло? Фиг знает… могло ли, вообще, пройти лучше?!
Несмотря на мою вступительную байку, "02" заставили исполнить "на бис".
Сразу после песни, Щелоков, от переизбытка чувств, вскочил с места и, прямиком, отправился обнять меня и чмокнуть Валентину! Его примеру последовали и все остальные… То есть, заполонили импровизированную сцену, улыбались, пожимали руки, хлопали по плечам, хвалили, а меня еще и перепачкали в помаде!
Таким образом, сказать, что песня "народу" понравилась, не сказать ничего! Довольный и улыбающийся, Чурбанов, прижал меня к себе со словами:
— Ну, Витька, молодец! Твоя голова сегодня точно останется при тебе, ты ведь ею ручался?! Да?! Ха-ха-ха!‥
А я только "стеснительно" улыбался, пока меня хлопали по плечам "разные там генералы" и тискали "всяческие тетки".
Когда первые восторги чуть стихли, Щелоков "попросил":
— Ну-ка, ребятки!‥ Давайте еще раз! — и вернулся обратно в кресло, потирая руки.
Ну, ребятки и "дали"!‥ Вдохновленные успехом первого исполнения, мы, в этот раз, совершили невозможное. Спели еще лучше! Уже без запредельного волнения, искренне и как-то душевнее…
Я следил за реакцией в зале… Щелоков напряженно вслушивался в слова. Чурбанов сжал правую руку в кулак и иногда "помогал", ударами по подлокотнику, нашему барабанщику. Все женщины, без исключения, хлопали в такт. Клаймич, розовый от волнения, косил сразу на обе стороны — на министра и его зама. Наш главврач беззвучно подпевал. Начальник Краснодарского ГУВД, как заведенный, ритмично кивал головой.
Равнодушных не было!
Зато был потом общий стол, разнообразные тосты и шутки… атмосфера быстро стала какая-то домашняя и неофициальная…
Щелоков опять снял мундир и галстук и превратился в удивительно компанейского человека, в общении с которым, иногда, удавалось даже забывать, что он — министр МВД СССР.
Однако поистине ЦАРИЛ за столом Клаймич! Немногословный вначале, он незаметно завладел вниманием всех присутствующих. Многочисленные истории про артистов и рассказы про случаи на гастролях, сделали его тамадой стола.
А его тост за Щелокова, который неспроста смог разглядеть юный талант, видимо "уважаемый Николай Анисимович сам не чужд творчества", являлся и вовсе верхом гениального лицемерия!
Историю о том, что Щелоков на досуге увлекается живописью я хитромудрому Григорию Давыдовичу как-то пересказал сам, со слов Чурбанова. Вот Клаймич удачно к тосту знание этого эпизода и приплел.
Как и на моей первой встрече со Щелоковым, Чурбанов снова ухватился за эту тему и стал рассказывать о таланте шефа. Министр отмахивался и называл свои пейзажи "мазней", а те кто видел работы горячо возражали.
Не знаю… не видел… конечно, льстили, как иначе… но может и на самом деле все не без таланта.
— Я одну картину по полгода пишу, если бы был художником, то давно с голоду помер… — отмахивался Щелоков.
Чувствуя, что начал выпадать из центра внимания, я решил это дело срочно поправить:
— Вот тут вы совсем неправы, Николай Анисимович… — пробурчал я, жуя сельдь "под шубой".
Министру редко сообщают, что он в чем-то "неправ", тем более "совсем", поэтому на мне сразу скрестились заинтересованные взгляды присутствующих.
Я шустро прожевал "шубу" и, крутя вилку, пояснил свою мысль:
— Вот один художник, как-то жаловался другому: "Пишу, — говорит, — картину за два дня, а продать не могу два месяца"… А второй ему и отвечает: "А ты попробуй писать картину два месяца, тогда и продашь ее за два дня!"
Общий одобрительный смех! Щелоков — громче всех…
Когда народ поел и выпил,а эмоции слегка улеглись, я "вспомнил", что у нас есть еще одна песня и "дорогие женщины" вполне могли бы под нее потанцевать.
Идея была встречена с горячим одобрением и мы снова перемещаемся в кинозал, где стоит вся музыкальная аппаратура.
По пути встревоженный Клаймич интересуется у музыкантов, в состоянии ли они сейчас играть, но закаленные в кабацких халтурах ребята только усмехаются. А слегка выпившая Валентина, кажется, поет лучше Валентины трезвой!