— Во-первый, я призываю всех успокоиться!
Я хмыкнул:
— А здесь все спокойны, кроме этого истеричного господина…
Председательствующий, видимо, первый секретарь райкома, нахмурился:
— ТОВАРИЩ Мякусин — второй секретарь Василиостровского райкома комсомола, а не "господин"!
— А мы этому… молодому человеку, тут видимо все не товарищи! — взяв себя в руки, с потугой на ехидство, отреагировал Мякусин, плюхнувшийся обратно на стул.
Я тоже уже успокоился и просто принялся развлекаться:
— Странно… Товарищи не ведут себя с другими, как баре с холопами… Не оскорбляют людей, не угрожают им, не страдают манией величия и не демонстрируют презрения принципам социалистического общежития…
Я прислонился спиной к стенке и сейчас просто загибал пальцы, по ходу перечисления "прегрешений" товарища Мякусина:
— Я вот со многими товарищами общался, и с товарищем Романовым, и с товарищем Брежневым и никто из них мне ни разу не нахамил, не угрожал и не оскорблял…
Лица членов бюро райкома вытянулись. Впрочем, лица моих одноклассников, и так пребывающих в полном ауте от происходящего, вытянулись еще больше. А вот председательствующий быстро перегнулся через стол и, буквально, выдрал из-под локтя девушки, которая вела заседание, лист протокола и уставился в него.
— В связи с этим, у меня и возникли серьезные сомнения, что гражданин Мякусин может претендовать…
— Товарищи! — перебил меня председательствующий, — а ведь у нас сегодня здесь не просто будущий комсомолец, а настоящий герой! Виктор — это тот самый школьник, который летом помог милиции задержать вооруженного рецидивиста! И был за это награжден в Кремле товарищем Брежневым!
Секундная заминка и тут же все оживились, задвигались, лица, как по команде, расцвели улыбками и стали выражать ко мне абсолютное дружелюбие и симпатию.
И только единственное ебало ошарашенно хлопало глазами, бледнело и продолжало потеть.
— А он ещё на турнире "Кожаные перчатки" в Москве победил… — неожиданно раздался за спиной неуверенный голос Стаса Лущинина.
Члены бюро опять на мгновение замерли, а потом градом посыпались вопросы о задержании преступника и о турнире.
Нас усадили за стол и следующие десять минут прошли "в атмосфере дружбы и взаимопонимания".
Я, ехидно посмеиваясь про себя, как мог отвечал на задаваемые вопросы, члены бюро активно интересовались и комментировали, а Мякусин сидел в углу стола, всеми забытый и потерянный.
Затем состоялось быстрое (и замечу, единогласное!) голосование. Нас троих приняли в ряды ВЛКСМ и тепло поздравили!
Когда мы выходили из кабинета, я не удержался и обернулся к первому секретарю:
— А можно вас попросить выйти с нами на минутку?
Тот с готовностью кивнул, а за нашими спинами повисла тягостная тишина…
Разговор с первым секретарем ("зови меня просто Андрей") получился предельно конструктивным. То ли истеричный Мякусин, и на самом деле, раздражал "первого", то ли тот решил пожертвовать "вторым", чтобы избежать возможных неприятностей самому.
Мы уединились около окна в коридоре:
— Я что хотел спросить… как вам, Андрей, с таким вторым секретарем работается?
— Ну, как… — парень покачал головой, — ты же сам все видел! Ни с того, ни с сего… Крики, обвинения… и это уже стало его стилем общения. Кто привык, стараются не обращать внимание… но это ненормально… Сами уже хотели ставить вопрос…
— Значит вы не будете возражать, если я его поставлю? — глядя в сторону, негромко поинтересовался я.
— Я буду только "за", — тут же откликнулся первый секретарь, — и не только я… У нас же в райкоме больше ТАКИХ нет…
— Да, ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ очень приятные люди…
Мы прекрасно поняли друг друга и пожали руки. Перед расставанием, Андрей сказал, что получить комсомольские билеты можно будет завтра в организационно-методическом отделе…
А в школе завуч предупреждала, что билеты и значки, обычно, выдают не раньше, чем через месяц!
— Спасибо тебе… — Белазар нарушила молчание только перед самым метро.
До этого всю дорогу мы шли молча.
— Никакие… — я пожал плечами.
— Что никакие? — и Белазар, и Лущинин остановились и недоуменно уставились на меня.
— Никакие комсомольцы не принимали участие в штурме Зимнего… Ведь, комсомол был образован только 29 октября 1918 года…
— Вот ведь сука! — выпалил в сердцах Лущинин.
Следующую пару минут мы стояли посередине бульвара и хохотали, глядя друг на друга. Многочисленные прохожие молча нас обходили, оборачивались и тоже начинали улыбаться…